Дьяка Варфоломея застал в дурном настроении. Боярина Корцова Протаса арестовать не удалось. Кто-то его предупредил. Я предложил ему полностью перетряхнуть кадры, иначе хороших результатов никогда не дождёшься. Единственным достижением пока было признание в поджоге холопа Селивана, к моей великой досаде. Не удержался дьяк, пошёл по лёгкому пути. Попенял ему, что меня не дождавшись, провёл следствие с холопами Алимпия.
Спустились с ним в пытошную под башней, навевающую на меня не самые лучшие воспоминания. На сене, привязанный цепью к крюку на стене, лежал голый Кошак. Всё тело несчастного парня было покрыто багрово-сизыми полосами. За нами зашёл кат Прокл. Увидев нас, Селиван сжался от ужаса. По приказу Варфоломея узник безразличным голосом повторил для меня признание в том, что самолично поджог усадьбу своего умершего господина. За такое преступление по местным законам ему грозило не меньше, чем смертная казнь.
– Селиван, посмотри на меня, – решительно потребовал я.
Парень поднял на меня искажённое болью лицо.
– Помнишь того беглеца в монашеской рясе? Ты его спас от стражников Единца. Так вот, я это был тогда.
Селиван зарыдал взахлёб и с трудом проговорил:
– Спаси… помози[648]. Мочи несмь терпети муки адовы.
– Тебя никто больше не будет мучить, – постарался успокоить Кошака, – А за это ты нам расскажешь обо всём, что случилось на самом деле. Кто напал на усадьбу? Как они выглядели?
Успокоенный парнишка поведал подробно о нападении на усадьбу дьяка Алимпия. Татей было много. Селивана сразу же избили и заперли с холопками в порубе. Напавшие долго искали чего-то в хоромах. Затем некоторые из них спустились в поруб и насиловали содержавшихся там холопов, как озверелые степняки. Натешившись, тати заперли двери и подожгли усадьбу. Селиван знал потайной ход из поруба во двор и потому смог спасти себя и женщин. Так они все, прокопчённые, почти голые, в ошмётках от изорванной одежды, были схвачены стражниками.
Мне не очень понравился взгляд ката. Я позвал Варфоломея, и мы вышли подышать свежим воздухом.
– Провели тебя за нос, Бартоломео, – проговорил я первым делом, – Люди Единца среди стражников сразу же запугали парнишку. А кат заставил его оговорить себя, обещая не сильно сечь. Холопы могут признать всех злодеев, если им дать такую возможность. Пока они боятся. Прикажи их отвести к себе в усадьбу, чтобы до них не смогли добраться люди Единца.
Глава тайных дел признал мою правоту. Мы вернулись в пытошную и застали жуткую картину. Прокл душил узника. Я подскочил и врезал от всей души палачу по почкам. От невыносимой боли тварь осела на пол. Парнишка был ещё жив, но без сознания. Дьяк позвал людей и велел схватить Прокла, а Селивана приодеть и отнести в палаты.