– Не спится чего-то…
– Да ми такожде есмь, – согласился незнакомец и неожиданно предложил: – Ступай за ми, посохнешь.
Я пошел за странным мужиком и внезапно с ужасом осознал, что сарацинская сабля на поясе у простолюдина – это уже перебор. Это как если бы Штирлиц шёл по вечернему Берлину с красным флагом в руках. Отстегнуть и выбросить бы саблю, вдруг мужик не успел заметить. Жалко терять такую ценность, но придётся. Вляпался по самое оно. Не убивать же теперь доброглазого провожатого сзади подло?
Город состоял наполовину из землянок, наполовину из изб. Встречались и полноценные усадьбы. В одну из таких продвинутых хоромин мы проследовали. А мужик-то попался не простой. Прислуга с факелами открыла ворота.
– Сабельку сею знатну не тереби, порежися, – бросил через плечо провожатый. – А вот и моя лачужка.
С крыльца сбежала стройная светловолосая девушка в сарафане и летнике, обняла мужчину и выговорила ему, что тот не бережёт себя. Не оделся тепло. Меня ожог загадочный взгляд прекрасных глаз. Будто током электрическим шибануло. Встречал много красивых женщин, в основном здесь, в эту эпоху, но такой типаж редко встретишь даже в античные времена. Ушедшая Соболица сияла гордой, дерзкой красотой, а эта девушка обладала каким-то невыразимо нежным, хрупким очарованием.
– Строга есть дща моя Млада. Не спит, мя пожидае, – кивнул в её сторону незнакомец. – А ты, ёра[722], примай драгова гостя наша.
Девица стремглав кинулась внутрь дома и вскоре появилась с корчажком чего-то приятно пахнущего. С поклоном протянула подношение мне. Я выпил хмельной напиток с очень приятным и необычным вкусом. Робко клюнул красавицу в губы. Млада усмехнулась и одарила ответным жарким поцелуем. Я чуть не потерял сознание от восторга.
– Нелеть казити мальца! – шутливо погрозил ей пальцем отец.
Девушка прыснула смешком и убежала.
– Я тя древле узрел, на башне сидяху, – открылся незнакомец. – Власы так и блескочут златом на солнце. Убор их не скрывае. В приступах не братишься, бродишь с людями окрест кремля яко волк алчуши, знамо хитренность норовишь. Надысь стоял вскрай башни у изгиба Сандебы. Посему зде мнил взлазити. Зрел, яко ты в хладь речну с дружней сей курнался, векшей[723] прыскучей на заборол прянул. Доспел срети тя и в званцы зазвати.
– Если раскрыл меня, то почему не хватаешь? – буркнул я уныло.
– Почто ми отрока мокра ятити, руцы сеи калнити? – засмеялся мужчина.
Он повёл меня в покои, дал сухое и чистое бельё и велел переодеться. Я было засмущался, но хозяин внушительно высказался:
– Аки я нечист, ово степняк похотлив. Совлещи сею порть без сторожки.