– Как это – на прохожих?
– Увидишь! Ну, что ты там копаешься, душа моя?
– Сейчас иду. Только наложу помаду.
– Помаду она наложит…
Весь город горел разноцветными фонарями – красными, жёлтыми, синими. Всю ходили толпы празднично одетых людей, звенели колокольчики, слышались песни и смех. В саду, у харчевни, и по углам улиц играла весёлая музыка – лютни, бубны, флейты. Юные девушки кружись в танце, подняв к небу тонкие, украшенные браслетами, руки, пахло варёным рисом, сладостями, имбирным пивом – так вот в честь какого праздника трактирщик его наварил! Ну да, во дворце ведь тоже готовились, только одному Баурджину было не до того.
Князь и Сиань Цо, смеясь, купили у разносчика вина, выпили, и свернули на полутёмную улочку, освещаемую лишь отблесками праздничных фонарей да медно-золотистой луною.
– Ты спрячься во-он за теми деревьями, – Баурджин показал рукой. – А я тут, на скамеечке посижу, за акациями. Мало ли…
– А-а-а… А что мне там, за деревьями, делать?
– Ждать! Как свистну – выбегай, ну а потом – как учил. Поняла?
– Угу, – девушка вдруг засмеялась и послушно спряталась за деревьями.
А князь притаился на своей скамеечке, словно поджидающий добычу паук.
Первым появились какие-то два старика – их Баурджин пропустил, пожалел старость. Так же проигнорировал и подростков, почти детей – слишком уж молоды. А вот следующий – лопоухий парень с круглым лицом… Вон обернулся на свет… Ха! Да это же наш старый знакомый – деревенщина! Интересно, клюнет? Еле сдерживая смех, наместник тихонько свистнул.
Выбравшись из-за деревьев, Сиань Цо возникла на улице, словно привидение. Точнее – словно некое мимолётное видение, говоря словами поэта, гений, так сказать, чистой красоты. В приталенном нижнем халатике, с тонким серебристым поясом… у-у-у… Надо быть последним дураком. Чтобы пропустить такую девушку, и даже не попытаться познакомиться!
Вот и деревенский простофиля оказался вдруг не таким уж и простофилей – увидав светлое одеяние Сиань Цо. Е пушистые волосы, совсем потерял голову. Побежал, пару раз завалившись и едва не сбив со скамейки притаившегося в засаде Баурджина. О, да он ещё и пьян, собака!
– Девушка, девушка! Эй-эй! – простофиля быстро нагнал незнакомку, честно говоря, не особенно-то и спешившую. Пьяно улыбаясь, подхватил под руку:
– Хотите, я вам покажу крыску?
– Кого?
– Крыску… Вы не п-подумайте, я е в лавке купил, последние деньги отдал… Вот. Смотрите!
И тут раздался истошный девичий визг, такой, что Баурджин, уже даже не сдерживая хохот, всё же вынужден был вмешаться, грозно насупив брови: