А потом опять:
– «Еханый бабай» – что значит?
Наверное, часа через два, а может, и больше – кто тут считал эти часы – Баурджин понял, что выдохся. Нет, не в любовном смысле выдохся, а в том самом, ругательном. Ну, не шло больше ничего на ум, хоть ты тресни! Ни единого паскудного слова. Ну надо же…
– Ладно! – решив, что хватит, князь потёр руки. – Теперь будем тренироваться.
– Как тренироваться?
– А так… – прикрывшись покрывалом, наместник вытянулся на ложе, заложив за голову руки. – Давай-ка произнеси любую фразу…
– Да запросто! Вот, слушай… Еханый бабай, ядрёна корень, итит-на мать, так твою разэтак перетак и нараскоряк…
– Не, не, не, не! – разочарованно замахал руками Баурджин. – Это всё совсем не так говорится. Гораздо более веселее, на кураже! А ты мямлишь тут что-то, как, прости господи, последняя двоечница. Ну-ка, ещё разок… С чувством, с толком, с расстановкой… И чтоб глаза – главное дело – сверкали! А ну, сверкни глазом!
– Как?
– Как-как – нараскоряк! Сверкни, кому говорю! О! Получилось. Теперь сдвинь брови… Да не так, посуровей… О! Сплюнь через губу… Плюй, плюй, тренируйся. Трудно? Так уж конечно, нелегко, что поделать. Вот, если б у тебя хотя бы одного зуба не было – так бы слюной и цыкала, как блатные. О-о-о! Вот так хорошо! Молодец! Только совсем не обязательно было плевать на мой верхний халат.
– Я нечаянно.
– За нечаянно – бьют отчаянно! Это выражение тоже запомни, пригодится.
Наконец, раза с шестого, всё получилось, как надо! Баурджин даже сам такого не ожидал – Сиань Цо теперь ругалась не хуже какого-нибудь колхозного конюха… хотя, куда там конюху – намного, намного лучше!
– Одна-а-ако! – покачав головой, уважительно протянул князь. – Вот, теперь вижу – можно тебе доверить работу с простыми людьми. А то привыкла – сю-сб-сю – слушать тошно! Кстати, давно хотел спросить, не сочти за обиду – тебе хоть сколько лет?
– Шестнадцать… А, может, и все восемнадцать – кто их считал, мои годы?
Сиань Цо прижалась к нойону, словно требующая ласки кошка.
И опять! Одежду – в угол, покрывало – прочь, изгибы тел, тяжёлое дыханье, стоны…
– Соседи снизу, верное, подумают – здесь кого-то убили! – одеваясь, хохотнул Баурджин.
– Ты куда, мой князь?
– На улицу.
– Ах, уже покидаешь меня?
– А ты тоже не лежи – одевайся! Во-он я смотрю, на улице народ гуляет, словно праздник какой.
– Так ведь и праздник, – Сиань Цо проворно натянула одежду. – День рождения царевича Шакьямуни – Будды!
– Вот так да! – хлопнул в ладоши нойон. – Вот это опростоволосились – День рождения самого Будды, а мы с тобой трезвые, как детсадовцы в будний день! Пойдём, пойдём гулять, купим вина, повеселимся… заодно потренируемся на некоторых… гм-гм… прохожих.