Это толкование возлагает на Бога ответственность за непонимание людьми Истины и их погибель
Эта точка зрения базируется в основном на том, что в еврейском тексте Исайи действительно содержатся императивы, призывающие пророка ослепить и оглушить народ, чтобы они не спаслись.
Также сторонники этой точки зрения указывают на то, что в свете такого смысла пророчества Исайи, 12 стих у Матфея означает, что есть люди, которым дано знать тайны царства — они и преумножат свои знания, а если уж кто-то тайн не знает, то так и не поймёт их.
Из ранних толкователей эту точку зрения (правда в довольно мягкой форме, и не ограничиваясь ею) допускал только Федор Мопсуестийский:
По следующим двум причинам Он имел обыкновение часто пользоваться притчами: или из-за того, что Он говорил о вещах неявных, так что неявное Он делал в притче явным, насколько это возможно; или из-за недостоинства слушателей, когда им не бывает никакой пользы от сказанного. Но есть и третья причина притч. Часто, говоря что-либо в осуждение слушающих, Он ослабляет притчей суровость обличений. Так, например, когда Он говорит про виноградник, что плохих виноградарей предаст злой смерти, а виноградник отдаст другим. Ибо, говоря это фарисеям, Он явно избегал суровости слов.
Феодор Мопсуестийский, Фрагменты
Однако, поскольку этот толкователь возлагает ответственность за погибель на людей, а не на Бога, вряд ли можно его со стопроцентной уверенностью причислить к сторонникам данного толкования. Скажем так: Федор Мопсуестийский не исключает его, но не возлагает ответственность за погибель людей на Бога.
Данная точка зрения присуща в основном толкователям, стоящим на кальвинистской позиции. Например, её защищают Мэтью Генри и Луис Барбиери, младший.
2. Притчи расшифровывали Истину, делая её понятной даже для тех людей, которые духовно слепы и глухи.
С этой точки зрения притчи превращаются в картинки, иллюстрирующие труднодоступную Истину.
У этого толкования есть кажущееся слабое место. На первый взгляд не вполне понятно, почему Господь ещё и дополнительно объяснял значение некоторых притч ученикам.
Однако, если человек не понял даже наглядно проиллюстрированную истину, то это некоторым образом характеризует самого человека, но не истину.
Похоже, что ученики Христа были довольно медлительны на понимание и звёзд с неба не хватали. Объяснения наедине с учениками выглядят не столько как собрание посвящённых, где наконец открывают тайну (ведь Христос говорит, что им дано знать тайны Царства). Эти посиделки больше похожи на то, как учитель оставляет после занятий особо туповатых учеников, чтобы объяснить им свой урок ещё раз. Правда к чести апостолов нужно сказать, что они сами попросили об этих дополнительных консультациях.