— Анна Владимировна, — сказал я, — вы готовы увидеть его?
Я кивнул на покойного. В свете лампы ее лицо показалось мне совсем бледным, но голос ее звучал твердо.
— Я сама хотела взглянуть, — сказала она. — Убедиться.
— Хорошо. Вас ждет потрясение, но это очень важно для следствия, поэтому попрошу вас взглянуть на тело. Если вам нужно собраться с духом…
Барышня отрицательно замотала головой. Полицейский оперативно занял позицию рядом с телом, готовый откинуть простыню. Я убедился, что Анна Владимировна, насколько это возможно, действительно готова, и махнул ему рукой. Полицейский со всей тактичностью снял простыню с лица покойного. Барышня изумленно ахнула.
— Кто этот человек? — прошептала она.
— Честно говоря, я надеялся, что вы мне это скажете, — отозвался я.
Полицейский удивленно воззрился на меня, но у него хватило ума промолчать.
— Я его не знаю, — прошептала она почти минуту спустя.
— Вы в этом уверены?
— Разумеется, — прошептала барышня и стремительно развернулась ко мне. — Кто этот человек?!
Мне оставалось только развести руками.
— Я ожидал, что вы скажете, будто это капитан Ветров, — признал я. — В призраков я не верю. Одет он слишком легко для того, кто боится холода, и слишком простецки для графа. Да и вы мне рассказывали, что ваш отец даже дома одевался прилично, а этот — сами видите.
— Я никуда не отлучался, — шепотом воззвал ко мне полицейский. — Это тот самый жмурик.
Я коротко кивнул. Мол, верю. Барышня отрицательно помотала головой.
— Нет, это не Николай Саныч. Совсем другое лицо. Я не знаю этого человека. Подождите! А где отец?!
— Он был в доме?
— Разумеется!
— Тогда он где-то здесь.
— Я должна найти его.
Барышня резко повернулась к дверям, и я едва успел перехватить ее.
— Анна Владимировна, пожалуйста, не спешите. В доме не только ваш отец, но и убийца. Давайте пока не будем ставить его в известность, что он промахнулся с жертвой.
Если взгляд старшей Анны Владимировны походил на лучи Рентгена, то у младшей он больше напоминал стальной бур. Барышня просверлила им меня насквозь, но, видать, удовлетворилась увиденным и коротко кивнула.
— Вы правы, господин полицейский. Я никому ничего пока не скажу.
Слово «пока» она четко выделила голосом.
— Что ж, — сказал я. — Может, присядете?
Барышня отрицательно помотала головой, так что нам с полицейским тоже пришлось остаться на ногах. Я прошелся по кухне. Окна тут были маленькие, и с такими же толстенными рамами, как и наверху. Помимо двух уже упомянутых дверей, в противоположной стене была еще одна — такая же солидная и основательная. Я спросил, куда она ведет, и получил ответ, что на улицу.