Мы начали медленно кружиться в танце под весьма мелодичную музыку, рука моего кавалера нежно сжимала мою правую ладонь, а другая в свой черед покоилась на талии, отчего температура моего несчастного тела повысилась градусов на пять.
— Ты такая красивая, — прошептал он на ухо, и организм мой, почти достигнув несуществующей на термометре отметки в сорок пять градусов выше нуля, стал смиренно готовиться к самовозгоранию.
«Ты такая красивая», сказал Он, мой принц. Никто еще мне ничего подобного не говорил!
— Ты мне тоже нравишься, — ляпнуло невпопад мое наивное сердечко, как всегда проигнорировав мудрые советы разума.
— Серьезно? — рассмеявшись, сказал он, прижал меня к себе еще теснее и раздулся от гордости до немыслимых размеров, разом став похожим на павлина, распустившего свой красивый цветастый хвост.
Мне стало так весело от картинки, посетивший воображение, что я захохотала. Мне почему-то стало казаться, что вот сейчас он повернется спиной, и оттуда реально покажутся сине-зеленые перья.
Мой хохот превратился в лошадиное ржание. Павлин и кобыла — вот сочетание…
От этой мысли стало еще смешнее (тем паче, что мысль была рифмованная), и я поняла, что вместо того чтобы затеряться в полумраке, я только сильнее сейчас привлекаю к себе внимание.
— Пр… пррррррр, — вымолвила я вместо «пора уходить». Язык словно зажил своей жизнью.
— А?
— Пррр! — повторила я громко, надеясь, что Хрякин знаком с языком дальневосточных куропаток. Просто ни на каком ином я почему-то не могла сейчас изъясняться.
— Юля, что с тобой? — не на шутку перепугался Николай.
— Пррр! — повторяла я этот странный звук, но уже не потому, что не могла выговорить то, что хотела, а потому, что мне нравилось, как это звучит. Просто стыдно вспомнить! Так низко я еще никогда не смела пасть. Может, мне подмешали в салат ЛСД?
— Может, нам лучше уйти? — боязливо обернувшись по сторонам, смущенно предложил возлюбленный. Удивляюсь сейчас, вспоминая тот момент, почему он меня не убил на месте?
Но тогда я еще сильнее обрадовалась тому, что принц умеет читать мои мысли (а какой женщине это не понравится?), смех от этого лишь усилился, переходя временами в икоту, но я все же сумела взять себя в руки и произнести:
— Д-да… ик!
Не медля больше ни секунды, он рывком достиг нашего столика, положил несколько купюр, взвалил меня на плечи, как распоследнюю алкоголичку, и, выдавая при встрече со знакомыми что-то вроде: «Это не со мной! Я просто помочь решил», понес к выходу, где я сумела вывернуться лицом к метрдотелю и заслуженно, как мне тогда подумалось, показать ему язык.