Это не совсем ложь. В голове стучит, а желудок сводит спазм от попытки разрешить последнюю свежую загадку.
Как мне прятаться от Уилла в его собственном доме?
Мне нужно избегать разговоров как можно дольше. Хотя я отчаянно нуждаюсь в тренировках по звездам, мне удается притвориться больной целых два дня, прежде чем миссис Клиффтон говорит, что вызовет врача. На третье утро я встаю раньше обычного, надеваю школьную форму, запихиваю в рот тост на кухне перед миссис Клиффтон и Женевьевой.
– Мне действительно намного лучше, – говорю, подхватывая еще один тост. – Нужно наверстать то, что пропустила. Как думаете, могу я взять велосипед Уилла? – И потом изо всех сил кручу педали, чтобы как можно быстрее уехать из дома.
После занятий прошу Майлза сказать Клиффтонам, что останусь в школе допоздна.
– Хочу воспользоваться школьной мишенью, – лгу.
– А чем тебе не подходит та, что сделал Уилл? – спрашивает он.
– Она не двигается, – говорю нетерпеливо. – К тому же школьная поможет мне представить, что я здесь на Турнире. – Потом тороплюсь назад, к дальним шкафам в библиотеке, и появляюсь, только когда машина Клиффтонов уезжает вместе с Уиллом.
Я строю больше планов, пока кидаю звезды в цель.
– Майлз сводит меня с ума, – говорю я Беас назавтра, а потом, на другой день, то же самое – Джорджу. – Ничего, если я поужинаю у вас?
Каждый вечер я возвращаюсь домой и направляюсь прямиком в свою комнату, так что практически не вижу Уилла в течение пяти дней.
Укрываюсь одеялом с головой и чувствую себя совершенно измотанной. Осознаю со страхом, что долго так продолжаться не может.
Разрешение проблемы Проклятия достигло теперь критического уровня. Это насущней, чем даже Турнир, который состоится меньше чем через неделю. Я бросаю звезды в школьную мишень, пока руки не начинают гореть, потом беру Майлза в город и прошу мистера Фитцпатрика заказать для меня новую биографию Шекспира: самую подробную из тех, что можно найти. Знаю, не стоит надеяться на то, что доктор Клиффтон быстро решит проблему с Исчезновениями голоса. Он не потратил годы в подготовке к нему, как было, когда исчезла музыка. Так что каждый вечер я наспех делаю домашнее задание, а потом засыпаю под утро с маминым томиком Шекспира, открытым на коленях.
Я так устала от этого режима, что за три дня до Турнира засыпаю посреди лабораторного занятия доктора Дигби, и Беас приходится толкнуть меня локтем, чтобы разбудить.
Открываю глаза и замечаю цитату, которую она написала на колене.
Любовь – это уголек, который нужно охладить.
Иначе при страданиях он подожжет сердце.