– Люди, что – то происходит с ним, ведь он не стареет…
– Интересно, сколько все – таки лет Софоклу?
– Кто его знает, когда варвары пошли в поход на Элладу, то вместе с нашими предками Софокл тоже сражался с врагом у Саламин.
– Может, он и Марафонскую битву тоже помнит?
– Марафонская битва произошла сто лет назад.
– Нет, здесь что – то не так…
– Ну, тогда скажи, в чем дело?
– А сами не догадываетесь?
– А о чем мы должны догадаться?
– Он, может, никогда и не умрет.
– Как это?
– Да вот так. Всегда будет жить, как обитатели Олимпа, – при последних словах прекращался шепот, и наступала тишина, а по городу от одной улицы к другой, из дома в дом распространялся упорный слух: «Софокл больше не человек, боги сделали его бессмертным, не зря же ведь сочинял Эдипа, видно, о себе писал…»
При общении с соседями или совершенно незнакомыми людьми старый поэт все чаще чувствовал какое – то странное, подозрительно – любопытное отношение к себе. Постепенно он и сам стал избегать людей, ушел из города и поселился в Колоне. В этой маленькой деревушке близ Афин у него был дом и клочок земли, оставшийся от предков. Когда полуденный жар становился невыносимым, он уходил в рощу Академий, а вечерами отдыхал на берегу тихого Кефиса, и, опершись на палку, прислушивался к плеску волн. Здесь впервые и встретился он с Ксантипой, девочкой 14–15 лет, необычайно живым и любознательным существом.
– Про тебя говорят, что ты бессмертен…
– Кто говорит?
Девочка повела плечами.
– А разве это имеет значение?
Софокл невольно поежился и скорчил недовольную гримасу.
– Так нельзя, девочка, если говоришь, то уж все до конца, где слышала и от кого.
– Все говорят про это, – с детской непосредственностью ответила Ксантиппа.
У девочки были большие глаза медового цвета, белая, нежная кожа и каштановые волосы. Ее упругое, еще почти детское телосложение и живое выражение лица чем – то напоминали Софоклу дикую лесную нимфу. Необычайная радость, желание и жажда жизни излучались этим существом, распространяясь вокруг.
– Что значит быть бессмертным? Ты имеешь ввиду мои трагедии?
– Да нет, говорят, что ты никогда не умрешь, а будешь все время жить, как бессмертные боги, – Ксантиппа села на камень и с детским любопытством уставилась на старика.
«Разве можно понять этих молодых людей, ни уважения, ни скромности, перед старшими», – подумал Софокл, – «иногда думаю, что правы наши политики: испортили софисты наш мир», – старый поэт погладил рукой белую, как снег, бороду и бросил взгляд на стоящий вдали Акрополь. Даже отсюда отчетливо были видны здание Парфенона и памятник богини Афины, изваяние великого Фидии.