В своем роде нечестный удар, но, наверное, у него есть право. Я с минуту обдумывала сказанное, потом мне кое-что пришло в голову.
– Ты поэтому после похода едешь дальше? Чтобы посмотреть все те красоты?
– Ага. У меня есть список того, что надо посмотреть.
– Экзотические места, – сказала я, вспомнив все те, которые он перечислял в машине по дороге сюда.
– Одни экзотические, другие нет. Мне бы хотелось посмотреть на дом моего детства. И есть одна карусель в парке, куда меня когда-то водила бабушка. Я все думал, что, наверное, надо поехать в Техас и просмотреть у отца старинные фотографии моих прабабушки и прадедушки и прочих предков. И я уйму всего хочу сделать из списка.
Я перекатилась на бок, чтобы лежать к нему лицом.
– Хочу поплавать с аквалангом. Хочу поводить гоночный автомобиль. Хочу прокатиться на самых страшных американских горках в мире.
– Ты хотел погладить кита.
Он кивнул, радуясь, что ему напомнили.
– Тут мне повезло. Я с кондачка подал заявку в программу. Я увидел объявление на доске в студенческом центре и подумал: «Круто». Но с тех пор как меня взаправду взяли, я все думаю, это наверное…
– Судьба.
– Ну, я собирался сказать, новое направление.
– Так и вижу тебя, изучающим китов.
– Я об этом подумывал. Профессор, к которому меня приставили, везет с собой работающие под водой микрофоны, чтобы записывать песни китов. У китов есть высоко развитый язык, который работает на манер гидролокатора. У них есть специальные нейроны, так называемые шпиндельные клетки. У людей они тоже есть, и они как-то связаны с самосознанием, со способностью к сопереживанию и с языком. Только у китов они развились на пятнадцать миллионов лет раньше, чем у нас. – Он на секунду задумался. – Я мог бы сделать карьеру, пытаясь расшифровать то, что они говорят.
– Правда, поразительно было бы, если бы киты оказались умнее нас?
– Подозреваю, так и есть.
– И ты можешь стать тем самым, кто разберется, насколько.
Он слегка прищурился, точно над этим размышляет.
– Посмотрим, как пойдет интернатура, – сказал он, потом усмехнулся. – А тем временем ты будешь зажигать на бар-мицве.
О, боже, я совсем забыла! Я была в ужасе с того самого момента, как меня пригласили. А теперь вдруг событие пугающе замаячило на горизонте, притом совсем близко.
– Почему ты вообще согласилась? – спросил Джейк.
– Потому что меня попросили. И я хотела доказать, что больше не злюсь.
– На что?
– Я думала, ты уже знаешь эту историю.
Он покачал головой:
– Только отрывочно.
– Ну, в старших классах мой парень, – начала я, – изменил мне с моей лучшей подругой. Он меня бросил и объявил об этом на выпускном вечере, когда забрал назад букетик на корсаж. Мне пришлось просить подвезти меня домой худющего парня, который пришел без дамы, и заставил меня слушать «Богемскую рапсодию», и пытался засунуть мне язык в ухо.