Она отнесла собаку на задний двор и маминой лопатой вырыла яму. Бен наблюдал за сестрой, интересуясь, почему она кладет Галахада в грязь. А она не знала, как объяснить брату, что такое жизнь и смерть. И не знала, как перестать думать, что это Божья кара за то, что она совершила. Неужели и с ребенком внутри нее тоже было так: еще секунду назад он был жив, а в следующую секунду уже мертв? В первый и единственный раз она подумала о нем как о человеке, а не как о проблеме.
Когда Джанин закончила, ее руки были черны от грязи. Она села на заднем дворе и заплакала. Здесь ее и застала мама, когда пришла с работы. По ночам Джанин не могла заснуть, и все в ее семье думали, что знают причину.
Оказалось, что, если удалить воспоминание хирургическим путем, то можно перестать ощущать края раны. Быть может, ты даже сможешь поверить, что тебя никогда не насиловали, ты никогда не беременела и не делала аборт. У Джанин получилось. Чем больше времени отделяло этот день от будущего, тем сильнее она верила, что совершенно не похожа на других женщин, которые узнали, что беременны. Тех, для кого беременность была нежелательной. Она ведь только жертва, разве нет?
Это пятно она стерла, годами выступая за запрет абортов. И не считала себя лицемеркой. То, что было внутри нее, не было ребенком. Это было нечто, что они оставили после себя.
Джанин притворилась, что, если не скажет ни одной живой душе, где она была в тот день, то будет считаться, что ничего не произошло. Но Господь все знает. Так что эта стрельба — ее вина.
Не было смысла приходить сюда тайком. Ведь это просто ящик Пандоры: Джанин открыла дверь — и высвободила все зло на земле.
Девяносто пять процентов работы Хью как переговорщика заключалось в том, чтобы быть хорошим слушателем, но внимательно слушать он умел не всегда. Анабель перед разводом постоянно обвиняла Хью в том, что он совершенно ее не слушает и не принимает во внимание ее чувства.
— Это просто смешно, — выпалил он, обрывая ее на полуслове.
Уже уходя, Анабель еще раз напомнила ему об этом и воздела руки в беззвучном восклицании: «Я же тебе говорила!».
Между ними повисло молчание, и Хью с изумлением осознал, что она права.
— Может быть, если бы ты давал мне закончить мысль, — нарушила молчание Анабель, — я бы не искала на стороне кого-то, кто бы меня выслушал.
Хью стал переговорщиком только после того, как его бросила Анабель: исполнился решимости не повторять в своей профессиональной деятельности ошибок, совершенных в личной жизни. Его учили сохранять спокойствие, даже когда адреналин зашкаливает. Он знал, как не выдавать голосом своих чувств, как оставаться заинтересованным в том, что говорит человек, настроенным на малейшие детали.