Он был делегатом Второго Всероссийского съезда Советов, участвовал в штурме Зимнего дворца. Имя Железнякова — легенда, о его боевых делах друзья говорили с восторгом, враги — с ненавистью. Это он с небольшой группой моряков гнался на паровозе за белогвардейским бронепоездом, взял в плен вооруженную команду, под красным знаменем привел бронепоезд в Москву.
Смерть боялась этого смелого, сильного, красивого человека. С наганом, висевшим сбоку, с карабином за плечом — таким появился он в январскую ночь восемнадцатого года на трибуне Таврического дворца, где заседало контрреволюционное Учредительное собрание. Железняков произнес слова, ставшие историческими: «Караул устал. Прошу прекратить заседание и разойтись по домам».
…Друзья! Вы покидаете сегодня Кронштадт, идете на сушу защищать дело революции. Бейтесь так, как дрался за Родину Железняков. Будьте достойными своих отцов! Удачи, счастья вам, дорогие! — Вишневский срывающимся от волнения голосом напутствует тех, кто повторит непреклонное «Мы из Кронштадта!».
— Жаль, что всех вас обнять не могу. Но вот тебя, — обращается Вишневский к стоящему рядом моряку-комсомольцу, — обниму за всех.
Митинг окончен. Перед десантниками распахиваются старинные, с коваными якорями ворота. Впереди — Ворожилов и Петрухин. Часовые отдают честь уходящим.
Отряд под командованием полковника Ворожилова шел по улицам родного города.
Было далеко за полночь. Кронштадт спал после трудного боевого дня. Только у ворот домов стояли небольшие группы дежурных противовоздушной обороны да раздавались шаги комендантских патрулей.
Вот один из них поравнялся с головной шеренгой отряда.
Так и шли они какое-то время рядом: по тротуару — патруль, по булыжной мостовой — десантники. Словно хотелось этому командиру и двум краснофлотцам влиться, войти в ряды вооруженных моряков, отправляющихся сейчас на фронт.
— Победы вам, ребята! — окликают патрульные.
— Спасибо, — отвечает кто-то из рядов.
А люди глядят вслед морякам. С надеждой и щемящей грустью.
Взрослые и подростки — помощники старших, маленькие бойцы МПВО.
И ты, мальчик, подаривший десантнику Добрынину свой самодельный нож.
И девочка, дочь моряка, протянувшая Ворожилову букетик осенних цветов.
Кронштадт провожает своих сыновей. Провожают улицы, и старинные, циклопической кладки стены петровских цейхгаузов, и затемненные окна невысоких домов…
Любовь, верность, щедрая на отцовскую ласку, морская твоя душа, Кронштадт!
Черная, вязкая, словно смола, неподвижна вода в канале. Молчалив парк. И город на какое-то мгновение кажется так тих, так спокоен, словно не бушует рядом с ним война.