Все остальное пространство зала заполняла гудящая, шевелящаяся толпа мужчин и женщин. Перед тем как эта толпа поглотила их, Шон успел мельком заметить Гарри с Анной, которые с трудом двигались сквозь давку. Следующие минут десять он подвергался процедуре многочисленных рукопожатий, похлопываний по спине и устных пожеланий удачи, прерванных звоном колокольчика и наступившей наконец полной тишиной.
– Результаты выборов в Законодательное собрание от Ньюкасла…[105] – громко провозгласил перед затаившим дыхание залом тоненький голос, – мистер Роберт Сэмпсон – девятьсот шестьдесят восемь голосов. Мистер Эдвард Саттон – четыреста двадцать три голоса…
Все остальное потонуло в громе радостных восклицаний и стонов. Сэмпсон являлся кандидатом от Южно-Африканской партии, и Шон быстро пробился к нему сквозь окружающую толпу.
– Молодец, чертяка, старый вояка! – крикнул он, шлепнув его ладонью между лопатками.
– Спасибо, Шон. Похоже, у нас все идет как по маслу – я и не ожидал такого отрыва!
Они радостно пожали друг другу руки.
Утро продолжалось, интервалы напряженной тишины на фоне негромкого гула толпы после объявления каждого результата сменялись аплодисментами. Уверенность Шона в своей победе росла, его партия получала каждое ожидаемое ими место и даже то, которое они, заранее примирившись с этим, считали потерянным. Но вот снова раздался звон колокольчика, и все тем же бесстрастным голосом председатель избирательной комиссии наконец провозгласил последний результат:
– Результат выборов в Законодательное собрание от Ледибурга и низовья Тугелы…
Шон почувствовал в животе холодную пустоту – его охватило дурное предчувствие, сердце болезненно сжалось. Он ощутил, как застыло, одеревенело тело стоящей рядом Руфи, и нащупал ее руку.
– Полковник Гаррик Кортни – шестьсот тридцать восемь голосов. Полковник Шон Кортни – шестьсот тридцать один голос.
Ладонь Руфи крепко сжала его руку, но Шон на это пожатие не ответил. Оба стояли не шевелясь, как единственный крохотный островок среди бушующей бури криков и отчаянных стонов.
– Я думаю, нам стоит вернуться в гостиницу, дорогая, – тихо сказал Шон.
– Да, – так же тихо ответила она печальным, беспомощным голосом.
Руфь с Шоном двинулись к выходу, и толпа расступалась, давая им дорогу. С обеих сторон прохода на них смотрели лица, выражающие сожаление, радость, любопытство, равнодушие и торжествующее злорадство.
Они вышли на солнечный свет, пересекли улицу и направились к ряду наемных экипажей, а за спиной слышался приглушенный шум голосов – на расстоянии он казался криками диких животных.