Шон помог Руфи сесть в экипаж и собирался уже занять место рядом с ней, но вдруг вспомнил, что следовало бы сделать еще кое-что. Он поговорил с возницей, дал ему денег, потом повернулся к Руфи:
– Прошу тебя, дорогая, поезжай одна и дождись меня в номере.
– А ты куда?
– Должен же я поздравить Гарри с победой.
Плотно окруженный людьми Гарри все-таки заметил, как к нему приближается Шон, и сразу невольно напрягся – его совсем измучила не дающая душевного покоя внутренняя борьба между ненавистью и любовью к этому человеку.
Улыбаясь, Шон остановился перед ним.
– Молодец, Гарри! – сказал он и протянул ему руку. – Ты победил в тяжелой открытой борьбе, и я хочу пожать тебе руку.
Гарри выслушал эти слова, тщательно, с возрастающим пониманием обдумал их смысл и нашел, что они справедливы. Да, он боролся с Шоном и победил его. И этого никто уже у него не отнимет. Даже Шон. «Я его одолел, – подумал он. – В первый раз в жизни!»
Эта мысль принесла ему столь глубокое душевное наслаждение, что Гарри довольно долго не мог шевельнуться, тем более что-то сказать в ответ.
– Шон… – начал он и задохнулся, обеими руками схватил протянутую братом руку и с отчаянной силой сжал ее. – Шон, может быть, теперь… – прошептал он, – я бы хотел… то есть когда вернемся в Ледибург…
Он густо покраснел и замолчал. Быстро отпустив руку Шона, сделал шаг назад.
– Я подумал… может, как-нибудь выберешься в Теунис-Крааль, – промямлил он, – когда будет время. Все-таки наш с тобой родной дом… Господи, сколько воды утекло… У меня сохранился старый папин…
– Ни в коем случае! – перебив мужа, вдруг прошипела Анна.
Братья совсем не заметили, как Анна пересекла зал и неожиданно появилась рядом с Гарри. Глаза ее, окруженные затейливым узором морщинок, сверкали ненавистью на мертвенно-белом лице.
– Ни в коем случае, – снова прошипела Анна. И, взяв Гарри за руку, скомандовала: – Пойдем со мной.
Гарри покорно последовал за ней. Но все-таки обернулся, и в глазах его читалась отчаянная мольба. Он словно молил брата понять его и простить за эту слабость.