— У тебя удивительная способность поднимать людям настроение! — заметил отец.
Схватив самый большой чемодан, Наполеон повернулся к Жозефине и нежно ей шепнул:
— Я взял тебе билет в первый класс.
— Ты такой внимательный!
Мы усадили Жозефину на ее место. Наполеон и отец расставили чемоданы. Я услышал, как дед тихонько шепнул ее соседке:
— Присмотрите за ней. По ней не скажешь, но она такая хрупкая!
— Что ты сказал этой даме? — поинтересовалась бабушка.
— Ничего особенного, я сказал, что поезда вечно опаздывают.
Мы сошли на перрон. Голос из репродуктора объявил, что поезд на Экс-ан-Прованс отправляется. Жозефина улыбалась нам из-за стекла так весело, словно уезжала в отпуск.
Поезд проплыл мимо нас, мы помахали вслед. Красные огоньки последнего вагона погасли в тумане.
Вот и все. Голос сообщил о прибытии другого поезда. Другие пассажиры заполнили платформу.
— Пойдем выпьем по глоточку! — предложил Наполеон. — Я угощаю.
В кафе, набитом пассажирами, Наполеон отыскал свободный диванчик, и мы кое-как на нем разместились. У деда были грандиозные планы.
— Для начала переделать все в доме, — сообщил он. — Наклеить новые обои, побелить потолок, кое-что починить. Я снова молод!
— Пришлю тебе подрядчика, — сказал отец.
— Никакого подрядчика. Я сам все сделаю. А Коко мне поможет.
Он ткнул меня кулаком в плечо, как бы ставя на этом точку.
— Это не самое разумное решение, — заметила мама. — Вам следовало бы послушать сына.
Отец одобрительно кивнул и добавил:
— Правда, папа, подумай хорошенько, с маляром будет куда проще. Он сделает самую тяжелую работу.
— Вот именно! — вскричал дед. — А мне достанутся одни крошки! Как воробью! Ни за что! Я сделаю все сам. Заметьте, я ни о чем вас не просил. Если вы пришли нарочно для того, чтобы меня унизить, то лучше бы сидели дома. Я без вас отлично со всем справлюсь. Я сам и мой Коко. И еще оборудую зал с гимнастическими снарядами.
— С гимнастическими? — взвился отец. — Почему тогда не с гирями и штангой?
— Штанга — тоже неплохо. Надо будет подумать. Запомню.
Отец вздохнул, они с матерью переглянулись, он прокашлялся и заявил:
— Папа, честно говоря, если ты хочешь знать мое мнение…
— Не утруждайся, — перебил его Наполеон, потягивая кока-колу через трубочку, — я прекрасно знаю, что ты обо всем этом думаешь.
Да, они его не одобряли. В особенности отец. В восемьдесят пять, да почти уже в восемьдесят шесть, люди не разводятся. Не устраивают в доме гимнастический зал, не отказываются от помощи мастеров, собираясь делать ремонт. Впрочем, в таком возрасте обычно ремонт не затевают. Да и вообще ничего не затевают. Просто ждут. Ждут конца.