Большой дом в строго выдержанном александровском ампире смотрит на нас своими окнами. Челядь встречает нас, окружает коляски.
Я был здесь в последний раз девятилетним мальчиком, семь лет назад, но достаточно мне было переступить порог парадных дверей и вдохнуть в себя благородный запах дубовой, монументальной лестницы, как ожили все забытые воспоминания. Знаю, что сейчас же за дверью откроется первая "чайная столовая" и налево будет большой кабинет, а направо еще столовая, и гостиная, и спальни. Все воскресает во мне от одного лишь запаха дубовой прихожей. Быстро прохожу по дому, любуясь парадными комнатами, их стильной мебелью, картинным видом из окон. Сзади парк подходит к самому дому, и только длинная терраса, сплошь уставленная декоративными растениями в кадках, отделяет нас от него. Спереди дома большой цветник роз, и среди них — художественный вензель тети из крупных анютиных глазок, столь любимых ею. В каждом доме есть свой неповторимый запах, но в старинных усадьбах, где на стенах есть еще шелковые штофные обои, все ароматы удерживаются крепче, словно дома дышат как живые. Особенно любил я прелестный будуар тети да большой кабинет с книгами в тяжелых шкафах, откуда можно было выйти в зимний сад, примыкавший к самому дому. В дождливые дни мы могли играть и в бильярдной, но ничто не могло заменить нам стодесятинного парка с его широкими аллеями и куртинами яблонь и груш.
Старших мальчиков, Андрея, Бориса и меня, с молодым гувернером поместили в небольшом флигеле среди парка. Старая гончая, Забавляй, встретила нас на аллее. Верный собачий нюх позволил ей сразу узнать и меня и брата. Меня всегда поражала радость собак в дни приезда хозяев и даже гостей. Собаки, особенно большие, не любят пустых домов; им дорого присутствие человека, даже не занимающегося ими. Дети же — их особые друзья, и как грустно встречать детей, не понимающих и не любящих животных.
Забавляй вертится вокруг нас, старается лизнуть в лицо, морщит в улыбке морду. За эти годы он отяжелел и состарился, но любовь его к нам все та же.
Мы быстро раскладываем вещи, переодеваемся в легкие одежды и, обгоняя друг друга, бежим на конюшню. Обширные помещения ее находились недалеко от дома, по правой стороне. Более сорока великолепных лошадей помещались в ней. Тут же, в отдельном помещении, стояли экипажи, коляски, кареты, дрожки, шарабаны, линейки и различные сани; на стенах висели упряжь и седла; на полках лежали кнуты и потники, теплые меховые пальто и пледы. При входе сразу же охватывали живительный аромат лошадей, душистость сена и овса, могучий запах дегтя и кожи, дерева колясок и еще целый ряд других запахов, присущих конюшне... Аромат, удивительно приятный, мускусный, мужественный, необычайно ярко отвечающий мужской психике с ее вечным желанием властвовать. Он, как будто из тьмы веков, воскрешал в памяти первую и самую благородную победу человека, победу над лошадью, и все то, что с ней связано...