Кузены мои особенно интересовались лошадьми. Они переходили от стойла к стойлу. Лица их разгорелись. Вопросы сыпались один за другим. И конюхи охотно отвечали им. Чувствовалось, что и думали они о лошадях теми же словами, и жили теми же интересами.
Из конюшни, веселые и довольные, бежали мы в парк. Высокие, стройные деревья, беседки, пруд, мостики с резными перилами, перекинутые через живописный овраг, тонувший в густом орешнике, широкие аллеи, усыпанные светло-желтым песком.
Летом на куртинах, в еще не скошенной траве, было множество цветов и полянки клубники; у самых стволов деревьев росли чудесные белые грибы. Чего только не было в том парке! Встречались лужайки, сплошь покрытые цветами иван-да-марьи, почти такими же крупными, как садовые анютины глазки. Были поляны лиловых колокольчиков и нескончаемое море ландышей; пруд же казался окруженным голубым ковром незабудок. Можно было часами блуждать среди деревьев, открывая все новые и новые богатства. Хорошо, что звонкий охотничий рог, призывавший нас в часы еды, слышался во всех углах парка, а то мы нередко забывали о ней. Пахло в парке не садом, а солнечным лесом. Множество птиц гнездилось в деревьях, кустах, высокой траве, и весенние ночи звенели соловьиными трелями... А в некоторые годы орловские соловьи ничем не уступали курским.
Весна 1915 года была особенно хороша. Дни стояли солнечные и тихие. Все росло и расцветало на наших глазах, утопая в волнах бесчисленных ароматов. С раннего утра и до поздней ночи я наслаждался ими. На заре и на закате солнца влажно пахло душистой росой, в полдень сад благоухал легко и сухо чуть хмельным ароматом тепла. Днем начинали дышать травы и хотелось еще больше двигаться, бегать, играть. Ночью властно пахло ночными цветами и землей, и мечталось, и грезилось...
В Орловской губернии ландыши были замечательны. Надо было собрать воедино все богатство земли, солнца, континентального климата, чтобы вызвать такую благоуханность цветка. Нигде в Европе не пришлось мне потом встречать в ландышах подобной силы и одновременно тонкости аромата. Он как бы искрился душистой свежестью, холодком недавнего снега, чистотой, воздушностью. Для меня лишь благороднейший аромат простой темно-синей фиалки да тончайшая прелесть чайных роз может быть сравнима с ним. Полноценной, натуральной эссенции из ландыша добыть еще не удалось, и все многочисленные химические композиции очень далеки от оригинала. Но все же в целом ряде первоклассных духов есть "ландышевые моменты", и эффект их очень хорош.
В искусстве аромата одним из самых талантливых выразителей весны является Эрнест Эдуардович Бо, творец духов "Шанель". Все его лучшие произведения искрятся весенней радостью, ее порывами, ее настроениями. Так, непревзойденные "Шанель № 5" могуче преисполнены духом весенним, мускусным, черноземным, как бы после таяния снегов, которым дышишь и не можешь надышаться. В нем и сила, и крепость, и яркость, и звонкость, и легкий хмель молодости.