В женском же отделении публика всегда была стопроцентно бомжатной, до того дня, когда в Свердловск завезли иностранцев. За ними потянулись путаны, и вот, нечасто, но иногда в камере можно увидеть, как суровые вокзальные тетки с интересом разглядывают свежезакрытую валютную проститутку-москвичку, снимают с нее воздушный шарфик, с вожделением нюхают дорогой парфюм, дерутся за лифчик…
Рейд по сигналу КГБ провели рано утром, бесцеремонно открыв номер контрольным ключом, и вытащили Галю из-под непротрезвевшего Мартина. Ушлый мент Некрасов, еще не включив в номере свет, заметил на полу женскую сумочку, прислоненную к спинке кровати. Двумя пальцами, как пинцетом, брезгливо вынул из нее паспорт, спрятал в карман и, оставив коллег доделывать работу, резво сбежал по широким лестницам вниз. Махнул рукой сонному швейцару, подмигнул новенькой молодой администраторше да и направился домой отдыхать. Есть все же своя прелесть в ненормированном рабочем дне.
Растерянный бундес с помятым со сна лицом остался сидеть на кровати, а немытую Галю в «собачнике» патрульного УАЗика повезли в райотдел по пустым улицам просыпающегося города. Тяжкое это занятие — проституция. Не для всех.
В дежурной части райотдела, даже не обыскивая, у нее «сняли пальчики» и посадили на скамью за решеткой, но не в камеру. Галя была к этому готова — у нее уже случалось задержание в «Октябрьской», что на Лиговском в Ленинграде, но тогда она смогла удачно отскочить за два минета дежурному РОВД и сержанту-водителю. Кроме того, она всегда внимательно слушала милицейские истории своих подруг, справедливо полагая, что когда-то и ее не минует чаша сия… «Свердловск, конечно, не Северная столица, но уж очень как-то жестко со мной обращаются, — размышляла путана, пытаясь оттереть чернила с рук, — в обезьянник-то за что?»
— А за проституцию, — задушевно разъяснил ей пришедший после обеда Некрасов, — за нахождение в гостинице без регистрации в этой самой гостинице. Галя вмиг возненавидела его за эти игривые интонации.
— Где ты, кстати, прописана?
— Город Ровно, улица Вавилова…
— Вот ведь как, — обрадовался противный опер, — а мы ведь тебя только по нашей области проверить можем, — с притворным сожалением посетовал он, — придется тебе в приемник-распределитель проехать.
— С чего вдруг? — возмутилась путана. — Мою личность вы по паспорту установить можете!
— А чего ж мы молчим? — широко заулыбался мент. — Давай же его сюда!
И даже руку протянул.
Но паспорта у Гали не было — он уже давно грел ляжку в джинсах Некрасова, а в сумочке лежала лишь косметика, пара импортных прокладок из «Березки» да серьезный запас презервативов, без которых она никогда не работала. Бедняжка не знала, что и думать, — на 90 % она была уверена, что паспорт был при ней, но и сказать, что он может быть на квартире, она тоже не могла — этот урод повезет ее туда на милицейской машине с сержантами в форме. После такого визита хозяйка квартиры, несомненно, выкинет ее на улицу, как завшивевшую кошку. Поверить же, что менты могли документ банально украсть, она не могла — ей казалось это слишком невероятным, и Галя ударилась в слезы, а Некрасов быстро аккуратным почерком написал рапорт о задержании лица без документов и определенного места жительства, метнулся за резолюцией к начальнику, и уже вечером насмерть перепуганная Галя обнаружила себя в живом аду — в камере приемника-распределителя УВД Свердоблисполкома. Пономарев вновь заехал в райотдел, поблагодарил и забрал паспорт.