Прошло три ломающих психику дня в компании полусумасшедших сорокалетних старух, покрытых синяками, наколками и шрамами, источенных болезнями, раздавленных судьбой. Многие из них бывали тут уже не по разу, даже знали дознавателей по именам. Дознаватель спецприемника — одна из наименее уважаемых должностей в милиции. Его задача — установление личности бомжа. Работа нудная и малоинтересная, но, как ни странно, очень многие предпочитают сидеть на этих должностях до самой пенсии. Стабильность, предсказуемость, нормированный рабочий день. А вонь?.. Да что вонь — через полгода ее уже и не замечаешь.
Срок содержания задержанных, или, как их называют работники приемника, «подобранных», ограничен, и поэтому дознаватели начинают работать с ними с первых часов — надо отослать запросы, затребовать копии, сделать телефонные звонки, а уж потом бродягу можно вернуть в камеру и ждать ответов неделями. Галю, однако, никто не вызывает, и поэтому в камере она оказалась под дополнительным прессом.
— Да ты, Москва, тут, по ходу, на яйцах сидишь? — ехидно спрашивает камерная шестерка.
— На яйцах, точно. Наседка! — уверенно заключает старшая, и все хохочут, показывая беззубые рты. В камерах вообще много смеются. Три ночи путана не спит, и это тоже часть плана. И вот, наконец, на четвертый день ее вызывают и ведут на второй этаж. В просторном кабинете спиной к окну сидит молодой коренастый мужчина с очень подвижными и живыми глазами. К его письменному столу примыкает другой — длинный, наподобие кухонного, со стульями с обеих сторон. Лицо его кажется знакомым. Ну точно, она видела его в 115-ом номере «Большого Урала». Номер этот был официально передан гостиничным хозяйством в распоряжение Свердловского УВД, и на нем красовалась табличка «Пункт милиции». Галя вспомнила, как месяц назад ее прямо на лестнице прихватили два вежливых сержанта и привели в эту комнату. Менты задавали ей разнообразные вопросы, заглядывая периодически в открытый ящик стола на какую-то бумажку, но сами ничего не записывали. Пометки в блокноте делал как раз вот этот коренастый — он тогда молча сидел у окна и не проронил ни слова.
— Здравствуйте, Галина Михайловна. Мне бы хотелось обсудить с вами некоторые вопросы — если, конечно, вы не против?
С этими словами он вышел из-за стола, указал на стул и сам сел прямо напротив помятой путаны.
— Вы, собственно, зачем приехали в Свердловск?
Яркий ли свет, такой непривычный после камеры, подчеркнуто вежливые манеры собеседника или что-то еще сбило проститутку с толку, но она начала вдохновенно врать о намерении устроиться на свердловскую кондитерскую фабрику, о проблемах с работой в спящем городке Ровно и еще какую-то чушь и даже не заметила, как глаза напротив нехорошо блеснули, руки кагэбэшника разошлись в стороны и вдруг с невероятной силой соединились на ее ушах. Что-то лопнуло внутри, резкая боль ударила прямо в мозг, и сердце как будто прыгнуло в черепную коробку — каждый его удар отдавался молотом. Галя откинула голову и стала хватать воздух открытым ртом, глаза как будто выключили — в них стало темно и тоже появилась пульсирующая боль.