– Рейнхард, мой мальчик, – растрогался Гитлер, – ты наконец вернулся! Как твое здоровье после этого путешествия и почему ты пропадал так долго, совсем не давая о себе знать?
– Мой фюрер, – вытянувшись по струнке, ответил Гейдрих, – я был там, откуда новости доходят так же плохо, как и с того света. Но, не смотря ни на что, на здоровье я не жалуюсь и готов и дальше изо всех сил служить Рейху.
– Рассказывай, мой мальчик, рассказывай, – проникновенно сказал Гитлер, заглядывая в глаза Гейдриху, – я с нетерпением жду повествования…
– Сказать честно, мой фюрер, – ответил Гейдрих, – задание, с которым вы меня послали к русским из будущего, изначально было провальным, хотя я сразу попал к тем, к кому надо, а не к большевикам. Но надо мной жестоко надсмеялись, сказав, что в их мире с момента краха Третьего Рейха прошло уже семьдесят три года… но, несмотря на это, от нашей организации, то есть СС, и от всей национал-социалистической идеи несет таким ужасным говнищем, что никто, находящейся в здравом уме и ясной памяти, никогда не рискнет протянуть нам руки дружбы. – От внимания Гейдриха не ускользнуло, как по лицу фюрера пробежала тень. – Ведь, помимо шести с половиной миллионов уничтоженных евреев, мы ответственны за смерть двадцати семи миллионов русских, из которых меньше трети были солдатами, сражавшимися на фронте, а остальные были убиты в ходе экзекуций на оккупированной территории подчиненными моему ведомству айнзацгруппами. Даже если мы немедленно прекратим эту практику в отношении народов России, введем на восточном фронте обычную подсудность для преступлений, совершенных немецкими солдатами против мирного населения, а также начнем достойно обращаться с восточными рабочими, то это никак не повлияет на настроение русских из будущего. – Он сделал паузу, наблюдая, как в глазах Гитлера разгорается мрачный огонь – это означало, что тот сильно обеспокоен. Тем не менее фюрер едва заметно кивнул, и Гейдрих продолжил: – Дело в том, что наши действия здесь не смогут отменить преступлений, уже совершенных нами в том мире. Да и здесь уже немало сделано для того, чтобы местные русские считали нас кровными врагами. Объяснив мне все это, меня отправили на ту сторону в будущее и заключили в такое место, которое сами тамошние русские называют «хранилищем для отработанного материала».
Тут Гейдрих заметил, как Гитлер внутренне вздрогнул – все эмоции фюрера были для него для на ладони, ведь они столько лет были близки… Он вполне мог вообразить себе, что творится в сознании собеседника. Ровным тоном, глядя перед собой, Гедрих продолжал говорить: