– Ох, мой мальчик, – покачал головой Гитлер, – они уже это умеют. Бывают моменты, когда наши генералы думают, что имеют дело с пришельцами, а это оказываются элитные большевистские фанатики на лучшей их технике. Совсем недавно из-за дерзкой вылазки всего одной большевистской танковой бригады мы потеряли целый моторизованный корпус – при том, что враг отступил, не имея серьезных потерь. И все же из твоих объяснений я не понял, как сказанное тобой сочетается с желанием русских из будущего сохранить мою жизнь?
– Все очень просто, мой фюрер, – ответил Гейдрих, – пока вы живы, никакие явные или тайные переговоры с англичанами и американцами невозможны. Максимум, на что они могут согласиться в таком случае – на вашу личную безоговорочную капитуляцию с последующим повешеньем в Тауэре. Но так как вы, мой фюрер, никогда не согласитесь добровольно капитулировать, англосаксы решили вас просто убить. И в этом деле у врага есть помощники среди немецких генералов и политиков, которые думают, что мир на западе и присоединение к Атлантической хартии (что возможно после вашей смерти) превратит эту организацию в аналог нашего Антикоминтерновского пакта, который поможет Германии справиться с надвигающейся большевистской угрозой. Не поможет. Германская же армия, изнемогая, будет биться с объединенными русскими силами и, отступая шаг за шагом, будет оставлять за собой только руины и горы трупов. Конечно, после присоединения Германии к Атлантической хартии англичане и американцы начнут помогать нам сражаться против большевиков – и будут делать это вплоть до того момента, когда Германия окажется разбитой в щебень, а все немцы будут полностью мертвы. Ослабит эта война и победителя, в результате чего, вынужденный зализывать после своей победы тяжелые раны, он сам станет предметом англосаксонской агрессии. Если же вы останетесь живы до самого конца, то ресурсы для сопротивления иссякнут довольно быстро и, говоря морским языком, Германия пойдет на дно на ровном киле – и тогда ее легко будет поднять, отремонтировать и снова поставить в строй. Возможно, нам даже оставят все территориальные приращения, что были получены под вашим мудрым руководством…
– Рейнхард, мой мальчик, – удивленно спросил Гитлер, – а почему эти русские из будущего решили, что я соглашусь действовать так, как им требуется? Кроме того, с чего это они решили, что я хоть на мгновение могу согласиться передать власть над Германией самому отвратительному на свете племени жидобольшевиков?
– Мой фюрер, – вздохнул Гейдрих, – у вас несколько устаревшие сведения. Вот уже четыре года, с момента устроенных Сталиным Больших Чисток, еврейский элемент больше не является определяющим в большевистской партии. Да, отдельные представители этого народа, бывает, еще занимают достаточно высокие партийные и правительственные посты, но в том-то и дело, что это отдельные представители. Большевизм в этом отношении медленно, но верно дрейфует в правильную сторону, и происходит это потому, что деструктивные элементы вредны любой государственной структуре. Что же касается русских из будущего, то они, конечно, не одобряют наших методик решения еврейского вопроса, но в то же время, как и всякие созидатели, без особого восторга относятся и к деструктивным элементам. При этом мне несколько раз было сказано, что деструктивный элемент необходимо вычислять не по форме черепа, носа, ушей и прочего, цвета кожи или разреза глаз, а исключительно по его поведению и действиям. Они говорят, что никто из нас не выбирает, в какой стране и в какой семье родиться, но зато любой и каждый должен отвечать за свои поступки. Только за свои поступки, а не за поступки предков, соплеменников, или каких-то иных посторонних людей! Они говорят, что тут по большому счету встает вопрос: фюрер для Германии или Германия для фюрера. Ведь Фатерлянд продолжит существование даже после нашей смерти; и даже несмотря на то, что мы будем прокляты, нам все равно надо думать о том, что мы оставим будущим поколениям немцев. Быть может, если немцы будут знать, что мы пожертвовали своими жизнями ради их благополучия, они будут относиться к нам не с такой ненавистью и брезгливостью…