Чуть поодаль от этого места стояли скучающие полицейские, вооруженные дубинками, и с брезгливым выражением на лица смотрели на толпу, которая при нашем приближении снова начала бесноваться. Прохожие, которые, подобно нам, были вынуждены проходить мимо этого места, старались обходить этих людей стороной и смотрели на них с такой же брезгливой снисходительностью, как и полицейские. Тогда я спросила у мисс Иды, что это за люди и чего они хотят. Я получила ответ, что тут собрались протестующие против войны оппозиционные нынешней власти люди, которых Ида с презрением назвала сектой свидетелей Навального.
– Против какой войны? – недоуменно спросила я.
– Против той, что идет за Вратами, – любезно пояснила моя переводчица. – Эти люди отнюдь не сторонники Гитлера, совсем даже наоборот; большинство из них, попади они в руки СС, были бы убиты сразу и без разговоров. Но при этом самой лютой ненавистью они ненавидят Сталина вместе с коммунистами и приходят в неистовство от одной только мысли о том, что наше государство помогает этому человеку. Сейчас они требуют, чтобы наши войска были отозваны с той стороны врат, а всякая экономическая помощь СССР была бы прекращена.
– И что об этом думают другие ваши сограждане? – спросила я.
– Вы видите полицию? Так вот, она нужна тут не только для того, чтобы демонстранты не начали нарушать порядок, но и затем, чтобы люди просто не стали бить эту кодлу ногами, – пояснила мисс Ида. – Вы уж извините, я очень небольшая поклонница господина Путина, но все, что говорят и делают эти люди, уже давно перешло всяческие границы добра и зла. Впрочем, миссис Рузвельт, многие считают, что эти люди находятся на содержании ваших нынешних соплеменников, и такие действия только укрепляют людей в этом мнении.
«О, как это знакомо нам, американцам! – подумала я. – У нас тоже любой баптистский проповедник может возомнить себя инкарнацией Иисуса Христа и вместе с кучкой своих адептов пойти к Белому Дому требовать какой-либо ерунды…»
– А что, – спросила я, – нынешнее правительство Соединенных Штатов за Гитлера?
– Нет, – ответила мисс Ида, – оно против России, но в данном случае, как вы видите, это одно и то же. Впрочем, если вы хотите, то по возвращении в гостиницу я вам все объясню более подробно.
Новый год я любила всегда. Да как же можно его не любить? Это праздник, когда собираются вместе самые родные люди, когда можно по-детски дурачиться, до упаду танцевать и загадывать самые невозможные желания… С детства у меня осталось ощущение, что в Новый год происходит какое-то волшебство. В праздничную ночь все кажется необыкновенным, исполненным великого смысла… И всегда я с пылом загадывала желание, каждый раз искренне веря, что оно непременно сбудется. Потом, повзрослев, я верить перестала, но продолжала загадывать – ведь такова была традиция. Когда наступали будни, желание быстро забывалось; отодвинувшийся в прошлое феерический праздник мерк в памяти, сжимаясь до узкого проблеска, заключающегося в короткой фразе: «было весело».