Такие условия не то что принять, даже обсуждать было невозможно. Все финское общество в едином порыве сразу встало против принятия этих предложений. Как это можно уйти с завоеванных территорий, выплатить компенсацию, да еще отдать на поругание национальных героев… Германия еще сильна, да и Британия с Америкой не допустят, чтобы Сталин в очередной раз унизил маленькую, но очень гордую страну; ну и прочие патриотические разговоры людей, ни разу не державших в руках винтовки. А ведь если не принять условия русских из будущего сразу, то в противном случае Финляндию в обозримой перспективе ждет безоговорочная капитуляция и, возможно, последующее вхождение в состав СССР на правах союзной республики. Но пока этого никто не понимает, все думают, что пока финский солдат стоит на старой границе, все еще возможно решить в самом благоприятном ключе.
Нет, это невозможно! Ведь люди, которые поумнее прочих, уже понимают, что СССР одержит в этой войне безоговорочную победу, и победители будут безжалостны к побежденным. К тому же, заполучив сильного союзника из-за Врат, Сталин уже не нуждается в британской помощи, а потому более не склонен будет прислушиваться к требованиям Черчилля о сохранении довоенного статус-кво. Что ему с сохранения довоенных границ, если новые союзники поощряют его к самой агрессивной и беспощадной политике в отношении соседей? Пусть вермахт и в самом деле еще достаточно силен и война закончится далеко не завтра, но когда это случится, довоенная Европа просто исчезнет с политической карты, ибо победитель на этой войне получит все.
К тому же у Маннергейма был во всем этом и личный момент. Сильнее всего – возможно, даже сильнее возможности прекращения финской государственности – его задели высказывания представителя России из будущего, относящиеся непосредственно к его персоне. Ничего человеческого, только холодное презрение. Никакого светлого будущего у презревшего русскую военную присягу, союзника Гитлера и пособника финских нацистов быть не может. Он хотел играть в русской истории какую-то роль – более весомую, чем у обычного генерал-лейтенанта, которых просто пруд пруди, – и эта роль оказалась ролью иуды и кровавого палача, которому нет прощения. Таким его запомнила История; все, что он делал на русской службе до семнадцатого года, разом оказалось перечеркнуто жирным крестом.
Теперь не помогут ни Черчилль, ни Рузвельт, разве что прямо сейчас, позабыв обо всем, рвануть в Британию или Америку, чтобы забиться там в самый дальний глухой уголок в надежде, что не найдут и не достанут. Но он слишком стар для таких эскапад. Да и зачем? Ведь он не оставил после себя ни сына, ни доброй памяти, а в самом ближайшем времени рухнет и созданное им государство. Пусть большинство финнов пока считают его героем, но это ненадолго. Там, на юге, за Финским заливом, подобно грозовой туче уже копится сила, которая прервет существование независимого финского государства, а заодно и его собственную жизнь. Напрасно финны надеются на то, что Красная Армия скована боями с вермахтом, а пришельцы из будущего не будут помогать большевикам в войне с маленькой миролюбивой страной. И солдаты Красной Армии для наступления на Карельском перешейке найдутся, и русские из будущего окажут ей в этом всю возможную помощь. Как там сказал их вождь: «Враг будет разбит, победа будет за нами». А там, где победа, там и горе побежденным…