Настала ее очередь улыбнуться:
– Ну, кое с чем я тебя все же оставляю.
– И что же это?
– Эликсир. Прими его – и ты сможешь прожить долгую, долгую жизнь.
Они молча смотрели друг на друга.
– Мы здесь закончили. – Констанс отвернулась. – Отведи меня на катер, пожалуйста.
– Встретимся у катера, – сказал Диоген хриплым голосом. – Мне нужно сделать кое-что. В этот… – Он вдруг легкомысленно рассмеялся. – «…В застенок этот, вечный и огромный, пусть с ужасом глаза твои глядят… Пусть с ужасом глаза твои глядят…»[47]
Закрыв уши при этих словах, Констанс повернулась и пошла по кромке цистерны, а потом вверх по лестнице, в темноту.
Диоген не последовал за ней. Она не боялась повернуться к нему спиной: несмотря ни на что, его любовь к ней все еще была слишком сильна и он не смог бы причинить ей вред. А кроме того, она не очень ценила свою жизнь.
Констанс надеялась, что он приводит в действие взрыватели. Такой музей, физическое воплощение редкой душевной болезни, не должен существовать. Констанс уничтожила его будущее, а Диоген теперь пусть уничтожит прошлое. Хватит ли ему силы духа совершить это – вопрос пока оставался открытым.
Она прошла по тропинке через платановую и мангровую рощи к длинной полосе берега. В дальнем ее конце в вечернюю воду, темно-синюю в сумерках, уходил пирс. Теперь, когда все закончилось, Констанс чувствовала глубокое очищение, но в то же время и пустоту. Ее жгучая ненависть, ее жажда мести прошли, а вместо них осталась зияющая пустота. Какой теперь будет ее жизнь? Что она будет делать? На Риверсайд-драйв она никогда не вернется – после смерти Алоизия об этом не может быть и речи.
Ее мысли были прерваны хрустом веток под чьими-то ногами. Констанс повернулась, и в этот момент из мангровой рощи неожиданно появилась молодая женщина, невысокая, жилистая, с ниспадающими светлыми волосами. Женщина молча и целеустремленно шла на Констанс с ножом в одной руке и пистолетом в другой, ее лицо было искажено жаждой крови.
Захваченная врасплох, Констанс попыталась уклониться от нападения, но опоздала. В вечернем свете сверкнул нож, разодрал на ней платье и обжег ребра, словно прикосновение раскаленной кочерги. Констанс вскрикнула и, повернувшись, махнула растопыренной пятерней, пройдясь по лицу девицы, а та проскользила по песку и кинулась на нее с поднятым пистолетом.
Солнце опустилось за горизонт, и быстро стемнело. Небольшой каяк тускловато-оливкового цвета появился из-за Джонстона и пустился по мелководному каналу длиной в полмили. А. К. Л. Пендергаст с веслом в руке направлял каяк в сторону группы мангровых островов близ юго-восточной оконечности острова Идиллия. Каяк скользил по воде, а Пендергаст боролся с веслом, стараясь найти нужный ритм, чтобы двигаться без плеска и опасности перевернуть лодку. Стоял тихий ноябрьский вечер, низко над водой летали цапли, их крылья производили звук, похожий на шуршание шелка.