— Васильич, ты совсем охренел?
Это, должно быть, обо мне. А я больше ничего не понял. Не слышал, то есть. Что интересно, но и они ничего не слышали! Но орать, орали! Красный ещё раз полез в пещеру и вынес раненого осколками от гранатомёта старшего лейтенанта Чалого. Взводный был без сознания. В ожидании носилок его положили на ровную площадку у пещеры. Да, это была пещера. Дыра в горе с одним входом и без выхода. «Дух» оказался в западне. А поняв это, решил продать свою жизнь подороже. Получилось. Старлей тяжело и прерывисто дышал, внутри у него всё клокотало и хрипело. На его длинном угловатом теле, казалось, не было ни одного живого места. Во время перевязки и укола Чалый пришёл в себя и, притянув к себе нашего фельдшера Гнома, спросил обескровленными губами, плюясь кровавой пеной:
— Где Дорох?
— Здесь, — коротко ответил Гном. Взводный улыбнулся, кивнул и опять потерял сознание.
— Гриня, посмотри, что у меня там? — озабоченно проорал Донец в лицо Боцману, наклоняясь и подставляя спину, — что-то под майкой катается, царапается и липнет.
Боцман сунул руку Донцу за шиворот, пошарил там своей «лопатой» и, нащупав какой-то продолговатый предмет, вытащил его на свет божий. Донец обернулся и увидел изумлённое лицо Боцмана, двумя пальцами держащего перед своими глазами чёрно-красного цвета оторванный палец душмана с синим ногтём. «Указательный», — щёлкнуло в голове. Секунд пять Боцман и Донец молча смотрели на скрюченный, всё ещё капающий кровью, импортный палец. Потом лицо Боцмана исказилось от отвращения и он, размахнувшись, кинул его в пещеру, ближе к хозяину пальца. Наступила очередь Донца… Парень, как-то резко задёргался, суматошно стянул с себя липкую от крови и ещё чёрти чего афганку, и начал её остервенело трусить, не переставая орать в сторону Боцмана:
— Гриня, смотри, бл…! Есть ещё? Есть? Смотри… хорошо смотри, Гриня!
Недалеко стоявший Красный попробовал пошутить:
— Не… больше пальцев нет. Кончились! О! По-моему, ухо выпало!
Это хорошо, что его из-за контузии никто не слышал, расклад сил и кулаков был не в его пользу! Боцман быстро подошёл к Донцу, вырвал у него из рук афганку и, уперев его лоб в свой, широко открывая рот, тихо сказал:
— Всё, Серый, всё! Успокоился! На базу приедем, в баньку пойдём. Не рви сердце, брат!
А на северном склоне шёл скоротечный бой. Из грота на той стороне вдруг сквозняком начало выгонять белый дым, который запускали мы. Для успокоения бросили в грот пару ручных гранат. Они резво покатились по небольшому уклону и благополучно взорвались, а в ответ получили длинную пулемётную очередь, сбившую известковый карниз грота на выходе. «Идти в штыковую» в задымлённую дыру в горе команды не было, а желания тем более. Полетели гранаты, но уже с пристрастием. Было даже предложение обвалить вход к чёртовой матери. Но подсчитав запасы взрывчатки, поняли, что это не реально. Минут через пятнадцать от дозора, оставленного возле входа в грот, поступило сообщение, что один «дух» всё же вылез и попытался…