«А вот тут спешить не надо. Укропы в танке, конечно, охренели. Откуда, мол, прилетело? Не ожидали такого приёма и что делать дальше, не знают. Совещаются», — думал Михай, сжимая в руках «Аквидук».
— Гром, всё отлично. Заряжай все. Поправку дам.
— Я готов, Михай. Жду поправок.
Внезапно взревел танковый движок, выпустив густой сизый клуб дыма. Машина дёрнулась назад, но её, почему-то, начало разворачивать вправо. Правая гусеница остервенело грызла старый асфальт, а левая судорожно дёргалась и не крутилась. Танк беспомощно «вальсировал» на одном месте, смещаясь в сторону второй воронки. «Осколком каток заклинило», — понял Михай.
— Гром! Цифры те же. Без поправок. Огонь!
— Михай, я правильно пон…
— Огонь, твою маму…
Танк Т-64, производства Харьковского завода имени Малышева, лязгая правой гусеницей, надрывно грохоча полумёртвым, страшно чадящим двигателем «ёрзал» на месте, как свинья на льду.
— Идиоты! Рвите когти! Вылезайте и в кусты, пацаны! — орал в голос украинским танкистам, привстав на одно колено и размахивая биноклем в руках Михай.
Первый же снаряд разорвался за башней, в задней части танка, разворотив двигатель. Машина замерла, просела, обречённо зачадив горящим топливом, как бы ожидая тот последний… «контрольный в голову». Второй и третий снаряды разорвались практически в одной точке, выкопав общую большую воронку прямо по ходу предполагаемого отступления танка. Михаю даже показалось, что он увидел, как откинулся люк аварийного выхода, но тут прилетел четвёртый снаряд. Тот самый. Контрольный! И поставил «жирную», 122-миллиметровую точку прямо в центре верхней части башни Т-64. Рвануло так, что, даже стоя за километр с небольшим от взрыва, парни почувствовали толчок горячей волны воздуха в грудь.
— Боекомплект в башне рванул, — радостным голосом сказал напарник, — там больше двадцати снарядов.
— Двадцать восемь!
— Чего? — не понял напарник.
— Двадцать восемь снарядов в башне у Т-64. В нашем случае — двадцать шесть, два он успел стрельнуть, — объяснил Михай, щёлкнув тангеткой радиостанции.
— Гром, я Михай. Цель уничтожена. Спасибо за работу.
— Как учили, дарагой, как учили! — радостно коверкая слова, ответил Громов, — спасибом нэ отделаетэсь, господа спецы. Я на вас два литра «шила» извёл. До связи!
Из бетонного «убежища» повалил народ. Их лица были такими, как после демонстрации на 1 Мая! Типа: «Скорей бы флаг отдать и по соточке!» На дороге горело и чадило то, что ещё минуту назад хотело их вкатать в асфальт, размазать, растоптать… Взрывались от высокой температуры разного калибра пулемётные и автоматные патроны внутри раскалённого корпуса. Глухо «хлопнула» ручная граната. От взрыва боекомплекта, башню сорвало со штатного места, и она лежала рядом с корпусом, воткнув деформированный ствол в щебень обочины. Где-то там, внутри, горели, «выполнив свой долг» молодые пацаны с русскими и украинскими фамилиями. Кто-то из ополченцев зло и цинично сказал: