Потом Чип поискал глазами мое кресло, но не нашел его.
– Где твое кресло? – спросил он. – Оно тебе все еще нужно?
Если бы это происходило в кино, это был бы подходящий момент для меня, чтобы встать на ноги. Стоять и наслаждаться триумфом. На фоне конечных титров. Я мечтала о таком, но эта история закончилась для меня по-другому. Я указала на отсек для хранения багажа.
– Оно там.
– Значит, ты все еще…
– …парализована.
Он наклонился ближе ко мне, но с опаской, словно я угрожала ему. А потом нацепил на лицо широкую фальшивую улыбку и спросил:
– Как твои дела?
И в этот момент я поняла: он жалел меня.
Невеста также наклонилась ко мне, скрестив руки на груди, но на ее лице не было жалости.
Я скопировала выражение его лица.
– У меня все замечательно, – сказала я, улыбаясь во весь рот. – А как поживаешь ты?
Но, прежде чем Чип успел ответить, Плакса вмешалась, заставляя его повернуться к ней.
– Чип! – заныла она (вот оно!). – Какого черта здесь происходит?
Чип перестал улыбаться и сделался серьезным.
– Так почему ты здесь?
– Это долгая история, – ответила я, думая о том, как бы сквитаться с ним.
Чип шумно выдохнул:
– Я пытаюсь начать жить с чистого листа.
– Это здорово, – сказала я. – Мои поздравления.
– Это сарказм?
– Нет.
– Я не нуждаюсь в твоих поздравлениях, ясно?
Я пожала плечами:
– Слишком поздно.
Вот как я понимала ситуацию в этот момент: Чип был озадачен, ему было жаль меня, и он сделал поспешные выводы относительно моей мотивации. Но его новоиспеченная женушка испытывала лишь одно чувство: ярость.
– Послушайте, – сказала я им. – Я желаю вам счастья, понимаете? Я не пытаюсь загонять вас в угол. У меня теперь новая жизнь.
Но ни один из них не поверил мне.
И в этот момент Статлер крикнул со второго ряда сидений:
– Ты здесь, чтобы расстроить свадьбу, а, Якобсен?
Это, разумеется, была шутка, призванная сгладить напряжение, но я внезапно осознала, что именно об этом все они и думали – что я приехала сюда с трагической, нелепой надеждой саботировать свадьбу.
– Я здесь для того, чтобы праздновать, – сказала я, поднимая руки вверх, словно сдаваясь.
Но Статлер лишь рассмеялся. Очевидно, я была явно отвергнутой бывшей подружкой, которая сделала последнюю отчаянную попытку вернуть своего жениха. Другого объяснения у них не было. Ну что ж, это понятно. Не зная обстоятельств, то, что я пролетела три тысячи миль, чтобы попасть на свадьбу своего бывшего, могло показаться несколько подозрительным.
И я, не успев подумать, попыталась заставить их понять меня.
– У меня был трудный год, – объявила я, обращаясь к Статлеру, и к счастливой паре, и ко всем чертовым гостям в лодке. – Это не та жизнь, которую я выбрала бы, – продолжала я, – и временами она совершенно ужасна. Но в ней есть и свои хорошие стороны. Я стала мудрее. И добрее. И научилась вязать.