Но трансплантаты на шее были хуже, чем я думала.
Одна сторона шеи, от челюсти до ключиц, была совершенно неузнаваемой. Она была темно-лиловой, покрытой гусиной кожей и пятнистой, как пицца с красным перцем. Лицо, если я не буду расчесывать его, со временем заживет. Но трансплантаты, даже зажившие, будут всегда выглядеть как пластилин, о чем мне так тактично сообщил Чип. Я навсегда стану человеком, на которого окружающие будут стараться не глазеть. Я буду человеком, в обществе которого окружающие будут чувствовать себя неловко.
И во мне зародилось новое чувство: негодование.
Я знала, каково это – не любить какие-то части своего тела. Какая женщина не знакома с этим чувством? Вы «ненавидите» маленькие складки жира на животе или палец на ноге, который длиннее остальных, или кривоватый зуб. Все, что мешает вам в ваших попытках стать безукоризненной, обречено стать предметом вашей ненависти.
Но это было совсем другое. Эти трансплантаты даже не выглядели живыми.
Казалось, что какое-то чужеродное тело прилепилось к моей шее. Прежде я «ненавидела» те части тела, которые не были совершенными, и думала, что они «уродливы», но я даже не понимала значения этого слова до сего момента. И вид этих трансплантатов – морщинистых, липких, блестящих от мази – был таким шокирующим, что тошнота подкатила к горлу.
И я вынуждена была отвести глаза в сторону.
Именно этого чувства я и боялась. Но оно оказалось еще страшнее, чем я думала. Словно часть меня прежней – нежной, ранимой и на удивление невинной – умерла. Одно дело размышлять об этом теоретически, и совсем другое увидеть, как это случилось на самом деле. Часть меня была уничтожена. Я крепко зажмурилась, испытывая жгучее сожаление. Почему я раньше никогда не ценила изящный изгиб моей шеи и нежность кожи, покрытой бледными веснушками? О чем я думала в тот вечер, наряжаясь в платье с открытыми плечами? Почему я не была более осторожной? Как могла я владеть таким бесценным сокровищем – моим телом! – и так глупо относиться к нему как к должному?
– Это могло быть твое лицо, – сказала Кит, дотронувшись до моего плеча. – Тебе повезло.
Повезло. Снова.
– Мне все без конца говорят об этом, – сказала я.
В тот вечер мы так и не посмотрели «Бриолин». Мне хватило стрижки и всего, что последовало за ней. Я позволила Китти включить компьютер, чтобы я могла проверить почту, но я быстро выключила его, когда увидела, что Чип опубликовал на Фейсбуке мою фотографию, сделанную им, когда я все еще находилась в реанимации и выглядела просто ужасно, и попросил всех молиться обо мне.