— Вздор! Двадцать четвертое издание было выпущено не благодаря вашим талантам, а благодаря этому убийству! Или, быть может, вы его совершили?
— Если это так, то вы меня быстро поймаете, мистер Гродман, — ответил Дензил уже другим тоном.
— Нет. Я в отставке, — засмеялся Гродман.
Дензил не стал укорять экс-детектива за легкомыслие и даже сам рассмеялся.
— Ну дайте хотя бы пятерку, и будем квиты. Я в долгах.
— Ни пенни. Почему вы не приходили со времени убийства? Мне пришлось самому сочинять то письмо в Пелл Мелл Пресс. Могли бы заработать крону.
— У меня писчая судорога, и я не смог закончить свою последнюю работу. Я приходил, чтобы сказать вам это тем утром, когда…
— Когда произошло убийство. Так вы сказали на дознании.
— Это правда.
— Конечно. Вы ведь сказали это под присягой. Очень похвально, что вы встали так рано, чтобы поведать мне об этом. В которой руке у вас была судорога?
— Ну, в правой, конечно же.
— А разве вы не можете писать левой рукой?
— Не думаю, что я в ней смогу хотя бы держать ручку.
— Как, вероятно, и любой другой инструмент. И откуда же у вас взялась судорога?
— Писал слишком много. Это единственно возможная причина.
— О, я не знал. Что же вы писали?
Дензил замялся:
— Ну… эпическую поэму.
— Не удивительно, что вы в долгах. Соверен поможет вам из них выбраться?
— Нет, но в любом случае я найду ему применение.
— Тогда держите.
Дензил взял монету и свою шляпу.
— А отработать его вы не хотите, попрошайка? Присядьте и напишите кое-что для меня.
Дензил взял ручку с бумагой и занял свое место.
— Что вам нужно написать?
— Эпическую поэму.
Дензил вздрогнул и покраснел, но начал работать. Гродман откинулся в кресле и, посмеиваясь, изучал серьезное лицо поэта.
Дензил написал три строки и остановился.
— Не можете вспомнить, что дальше? Тогда прочитайте мне начало.
Дензил прочел:
О первом преслушанье, о плоде
Запретном, пагубном, что смерть принес
И все невзгоды наши в этот мир…
— Берегитесь! Что за отвратительные темы вы выбираете, право дело.
— Как! Мильтон выбирал те же темы![23]
— К чертям Мильтона! Убирайтесь и прихватите с собой свою эпическую поэму.
Дензил ушел. Рябая служанка открыла ему входную дверь.
— Когда у меня будет то новое платье, дорогой? — кокетливо прошептала она.
— У меня нет денег, Джейн, — резко ответил он.
— У тебя есть соверен.
Дензил отдал ей соверен и раздраженно захлопнул за собой дверь. Гродман подслушал их перешептывание (у него был острый слух) и тихо засмеялся. Джейн познакомилась с Дензилом около двух лет назад, когда Гродману понадобился личный секретарь, и с тех пор поэт временами выполнял для него кое-какую работу. Гродман считал, что у Джейн были свои причины; он их не знал, но все же имел власть над обоими. Он чувствовал, что не было никого, над кем бы он не мог бы получить власть. Всем мужчинам (а также всем женщинам) есть что скрывать, и нужно только делать вид, что знаешь их тайны. А уж в этом искусстве Гродман действительно знал толк.