— А ты купи потомство. За деньги.
Лицо отчима передернулось, словно сквозь него проскочила искра злобы; он сказал, почти не шевеля губами:
— Не смейся надо мной… Лучше спроси, почему у твоей мамаши не было детей от меня… Не знаешь? Так узнай. Она мне сказала, как родила тебя. Цезарево сечение!
— Кесарево, — машинально, глухим голосом поправила Натали, приложив ладони к вискам, чтобы притушить боль. — А мне она говорила, что это след от аппендицита.
— Понимаешь, в каком я был положении? — почти торжествующе спросил отчим. — Не мог же я настаивать на повторении. Первая жена была больна. А сейчас? У этой тоже не может быть детей, правда, по другой причине, но мне не легче!
— Все-таки, — Натали достала сигарету, — я выкурю здесь, в коридоре. Значит, не все можно купить за деньги?
— На них можно купить все, что можно купить. С них этого достаточно. И вообще, не тебе меня судить. Лучше объясни, почему ты ведешь такой образ жизни?
— Какой?
— Ну… связанный с курением.
— Брошу. И курение. И образ.
— Ты учти, — отчим старательно разгонял дым ручками, — что молодость проходит стремительно. И особенно разительные перемены в худшую сторону претерпевают женщины. Посему — думай о будущем. Пусть вместе с первыми морщинами к тебе придут…
— Деньги, — подсказала Натали.
— Они, они, — обрадованно подтвердил отчим.
— Когда они есть, жизнь проста, — сказала Натали.
— Когда есть деньги, жизнь проста, — как заклинание подтвердил отчим. — Смотри, не окажись у разбитого корыта. Всегда думай о будущем.
— Прощай, — бросила Натали; ей захотелось докурить сигарету с удовольствием, чтобы отчима не было рядом, но, взявшись за ручку дверей, она спросила через плечо, не сдержавшись: — А разве ты не у разбитого корыта?
— Ни в коем случае. Мне ничего не грозит.
— Кроме того, что ты прожил зря? После тебя — что останется? Кто?
— Мне важно прожить… Кто! Что! — Он плюнул. — Наплевать! — Он сжал кулачки. — По крайней мере! Я! Ни одного дня! Не прожил! Зря!
— Знаешь… — обессиленно прислонившись к стене, прошептала Натали. — А ведь я не замужем.
— Да? — машинально удивился отчим, занятый своими мыслями, потом вздрогнул. — Как? Ты же говорила…
— Я называла его мужем… условно.
— Неужели ты не могла вынудить его…
— Я сама решила так. Я не люблю его, понимаешь?
— Ты дура, — почти ласково сказал отчим. — Ты психопатка. Беги и тащи его в загс.
— Я не люблю его.
— Любовь! Чушь! А ты…
— Прощай. Мне просто надо было хоть кому-нибудь об этом сказать. Именно сегодня.
Хлопнула дверь.
Щелкнул замок.
Звякнула цепочка.
Еще — щелкнул замок.
На Лестничной площадке Натали выкурила новую сигарету, положила окурок на запыленную батарею, подождала, пока он сгорит; достала из сумочки зеркальце.