Смагин очнулся от легкого забытья, в которое он впадал в последнее время и, встряхнув головой, привычно взглянул на часы. Он дал себе расслабиться всего на несколько минут, но за этот короткий промежуток времени перед глазами пролетело полжизни. Игорь встал, потянулся, словно мартовский кот после длительной зимней спячки, и присел за письменный стол, чтобы разобраться с грудой рабочих бумаг и документов, ожидающих свой черед.
Черным фломастером он обвел дату прихода на красочном японском календаре, который вручил ему автодилер после завершения сделки с автомобилями в Хокодате. День 21 марта 1989 года стал точкой отсчета его новой береговой суеты и, насколько эта возня затянется, зависело во многом и от него самого. Под черным кружочком он поставил три жирных знака вопроса, а рядышком нарисовал рожицу чертика с рогами и жиденькой бородкой.
Смагин чувствовал, что этот день принесет много как приятных неожиданностей, так и горьких разочарований и чтобы окончательно покончить с навалившейся на него тяжестью после трагических событий прошедшей ночи, он решил проветриться. Игорь до сих пор терзался мыслью, что загубил двух людей, пусть живущих неправедной жизнью, но кто из нас может назвать себя праведником? Игорь усмехнулся своим мыслям и, взяв со стола связку ключей, вышел на воздух.
Ноги сами несли его на шлюпочную палубу. Какое-то неуловимое желание тянуло его, словно металлическую стружку к мощному магниту на то самое место, где еще час тому назад разыгралась трагедия. При дневном свете он еще раз осмотрел пробоины на шлюпке, пощупал пальцами пулевые выбоины в палубе и, внимательно осмотревшись, осторожно заглянул за край борта, где внизу, на расстоянии порядка пяти метров, бурлила и пенилась темно-зеленая морская вода.
«О, боже», — Смагин еле сдержал крик отчаяния. Чуть ниже шлюпочной палубы, зацепившись курткой за крюк для крепления такелажа, вниз головой висело тело человека. То есть это больше походило на мешок с тряпьем, случайно свалившийся с трапа при перегрузе пассажиров или огромную тряпичную куклу, вывешенную на гвоздь кукловодом после окончания спектакля. Немного придя в себя после увиденного, Смагин бегом спустился по трапу на нижнюю палубу и остановился, лишь уткнувшись носом в одну из переборок, соединяющих фальшборт и ботдек.
В робких, холодных лучах весеннего солнца Игорь отчетливо рассмотрел желтое оскалившееся лицо, с распухшими синими губами и потухшими глазами, человека, зависшего над пропастью, ведущей в последнее пристанище его души — в ад. На шее трупа зияла огромная, рваная отверстие от пулевого ранения. Смагин узнал человека. Это был Князь — так называемый «вор в законе», в стране, живущей по воровским законам лагерей, закончивший свой бесславный путь, как и многие его «сотоварищи» на рее судьбы.