Иногда я пытался представить, как мы путешествуем по тропическим лесам, ныряем в эту невероятно голубую воду, но это словно читать книгу во сне: четкая картинка не складывалась.
Тем холодным весенним днем Фиджи казались далекими как никогда. Я направил Джеймса к ближайшему «Старбаксу» – что могло быть лучше горячего шоколада и теплого угла.
Но он не хотел туда идти. Вообще никуда не хотел идти.
– Я устал от этого, – пробормотал он.
Меня словно ударили кулаком в живот. Это означало, что он устал от меня.
– Это потому, что я черный? – спросил Джеймс. – Христианин? С цветом кожи я ничего не могу поделать, но веру могу сменить. Один мой дядя некоторое время состоял в «Нации ислама».
Только спустя пару минут я понял, о чем он говорит. Он полагал, что не подходил моей семье по религиозным соображениям.
– Это не поможет.
– Я хотя бы готов попытаться, – буркнул он.
– Думаешь, они пригласят тебя на ужин? Порадуются, что мы спим вместе? – Я сердито покачал головой. – Моя мама полгода не разговаривала с братом из-за того, что тот женился на белой девушке.
– Так тебя все устраивает? Будешь и дальше врать им и себе, потому что слишком труслив?
– В каком смысле я вру себе?
– Ты столько сил прилагаешь, чтобы и дальше играть в хорошего послушного сына, а это все брехня. – Он остановился и с отвращением посмотрел на меня. – Ты когда-нибудь говорил родителям, что хочешь стать пилотом?
– А это тут при чем? Все дети хотят быть кем-то, когда вырастут. Абдулла хотел быть Бобом-строителем! Халима хотела стать принцессой из Диснея. Это не значит, что именно этим ты и будешь заниматься. И кстати, вряд ли какая-нибудь американская авиакомпания захочет нанять пилота с именем Харун Сиддики.
– Видишь! – воскликнул Джеймс, ткнув в меня тонким пальцем. – Вот оно. Ты списываешь людей со счетов, не давая им шанса.
– Нет, – возразил я. – Я просто реалист.
Джеймс хмыкнул и пошел впереди меня. Затем резко остановился, и я подумал, он готов помириться. Он никогда не злился долго. Но парень наклонился и что-то поднял. Пятидесятидолларовую купюру.
Первой моей мыслью было, что он сделал это специально, но я знал, что у Джеймса не водилось лишних денег. И, судя по его удивленной улыбке, не он ее уронил. Он ее нашел.
– Надо найти, кто ее потерял, – сказал я.
– Чтобы ее забрал кто-то другой? – Он покачал головой. – Ну уж нет.
– Это кража, – заспорил я.
– Это не кража. Это находка. Ее мог уронить кто угодно, но нашли мы.
– Все равно это неправильно.
– Думай об этом как о Божьем даре.
– Ты не веришь в Бога, – не сдавался я.