– Он хочет встретиться с каждой по отдельности, – сказала ассистентка.
Меня окатило волной страха. Это как наблюдать за девушкой из фильма ужасов, которая в одиночестве спускается в подвал. Хочется закричать, но даже если сделаешь это, она не послушается.
Сабрина вошла в кабинет, и я села рядом с мамой, судорожно подергивая ногами. Мама положила на них руку, но не помогло. Через закрытую дверь я слышала, как Сабрина исполняла «Пропасть между нами», которую мы должны были спеть вместе. После этого она оставалась внутри еще долгое время, их бормотание невозможно было разобрать. Мама начала нервничать.
– Интересно, о чем они говорят? – произнесла она, бесконечно поглядывая на телефон, словно Сабрина могла мысленно написать ей новости в сообщении.
Я уверяла себя, что Хейден снова рассказывал ей о славе. Уверяла, что Хейден расспрашивал ее о наших видео и о нашей стратегии, узнавал, кем она видела себя через десять лет.
Но не могла отделаться от дурного предчувствия, что мы вошли в это здание как Сестры Кей, а выйдем кем-то другим.
Затем я снова услышала пение Сабрины. Но не «Пропасть между нами» и не одну из наших песен. Она пела «Tschay Hailu». Песню, что пел папа. Нашу первую совместную песню.
И тогда я поняла. Она предала меня.
Глава 4
Надо делать все правильно
Когда они выходят из кафе, что-то меняется. И никто не может сказать, что именно. Но Натаниэль знает, что слышал песню Фрейи и ранее, хотя ни разу в жизни не смотрел видео на Ютьюбе. И Фрейя помнит парня Харуна, хотя получает сотни тысяч комментариев. И Харун сегодня здесь, с Фрейей, настоящей Фрейей.
* * *
Пока они куда-то идут, Натаниэль робко спрашивает, что случилось с голосом Фрейи.
Она и прежде задавалась этим вопросом, но до сих пор не нашла ответ. Она рассказывает Натаниэлю и Харуну про тот день, когда все пошло наперекосяк, как она усердно пела, даже слишком усердно, а следующим утром не смогла выдать и строчки, и все решили, дело в надорванных связках. Фрейе дали отдохнуть утром, персональный массажист Хейдена сделал ей массаж. Но во второй половине дня стало только хуже, а на следующий день – хуже некуда. И она знала, что это не надрыв – его бы она почувствовала. Это была пустота. Она всегда умела петь, всегда знала, как это сделать, а сейчас казалось, будто душа покинула тело. «Не накручивай себя», – посоветовала мама, но это означало, что Фрейя в беде. Она спела первую ноту, как только родилась. Она пела точно так же, как и дышала, – автоматически. И вдруг не смогла. А иногда едва могла дышать.
– Когда это произошло? – спрашивает Харун.