– Это не унизительно, просто изобразительно, – бросает Халима. – Как называть кого-то блондинкой.
– В данном случае это комплимент, – отмечает Абдулла. – Не каждый может выдержать еду Амми.
– Под «не каждый» ты имеешь в виду меня? – интересуется Лиса.
– Я имею в виду людей, которые не привыкли к острой пище, – поправляет Абдулла. – Как Натаниэль.
– Это вызов? – спрашивает тот.
– Ну, ты еще не пробовал ачар-гошт, – отвечает Абдулла. – Если сможешь его съесть, завоюешь мое нерушимое уважение.
Натаниэль накладывает себе черпак тушеной баранины. Фрейя замечает в той порции, что он отправляет в рот, небольшой кусок зеленого чили.
– Стой, – кричит она. Но уже слишком поздно. Лицо Натаниэля охватывает огнем. Он тянется к воде.
– Никакой воды, – говорит Халима. – Станет только хуже.
Но Натаниэль ее игнорирует.
– Тебе нужен йогурт, – подсказывает мама Харуна и отправляется за ним.
Фрейя смотрит на Харуна, его лицо настолько же пепельное и бледное, насколько пылают щеки Натаниэля, тарелка настолько же полна, насколько Натаниэля пуста. Если Натаниэль и заметил неловкость Харуна, то никак этого не показывает. Она пытается поймать взгляд Харуна, чтобы отправить безмолвное сообщение, но занавес опущен.
Когда Натаниэль в третий раз подчищает тарелку – посуда остальных уже отодвинута, – мама Харуна поднимается, чтобы убрать со стола.
– Пожалуйста, – говорит Фрейя, положив руку на ее запястье, – позвольте это сделать нам.
– Я не могу, – отвечает мама Харуна.
Натаниэль поднимается и кивает.
– Мы настаиваем.
– Харун? Поможешь? – спрашивает Фрейя. Она хочет, чтобы он пошел с ними на кухню. Хочет, чтобы он оказался в безопасном пузыре их троицы. Хочет, чтобы он рассказал им, что происходит и как они могут помочь.
– Подойду через минуту, – лишь буркает он.
Фрейя относит на кухню стопку тарелок. Ей хочется поделиться своими соображениями по поводу Харуна с Натаниэлем, но когда тот приходит и встает у раковины рядом с ней, их бедра соприкасаются, она возвращается в парк, за сетчатый забор, в руках у нее бита, а Натаниэль так близко, что чувствуется каждый изгиб его тела, и ее разум становится чистым листом, на котором она рисует сердечки.
– Привет, – вот и все, что она может сказать, глядя на его отражение в окне над раковиной.
– Привет, – отвечает Натаниэль ее отражению.
Они ополаскивают тарелки и складывают их в посудомойку. Одна из мисок выскальзывает из рук Фрейи, и Натаниэль ловит ее.
– Снова меня спас, – комментирует она. – Кажется, ты весь день этим занимаешься.
– И ты тоже.
– Похоже, ты забыл, что я на тебя упала.