– Не забыл. Я рад, что ты на меня упала.
– Ты это уже говорил. Тебе нравится сотрясение мозга?
– Нет.
– Тогда почему ты рад?
– Потому что это спасло меня.
– Спасло тебя? От чего?
Натаниэль перестает мыть посуду, и хоть смотрит на отражение Фрейи, она чувствует, как его взгляд прожигает ее насквозь. Связывающая их веревка натягивается, поэтому между ними не остается места.
– От плана Б, – отвечает Натаниэль.
– Что за план Б? – интересуется Фрейя, ее голос сдавлен, но не как последние несколько недель.
Только Натаниэль не отвечает. В кухню заходит Халима с новой стопкой тарелок.
– Ребята, вы выставляете меня в дурном свете, – ворчит она.
– Что за план Б? – снова спрашивает Фрейя после ухода Халимы.
Натаниэль закрывает глаза и качает головой.
– Неважно.
– Быть медбратом хосписа?
– Возможно, – отвечает Натаниэль, глядя ей в глаза. – Или, возможно, это.
А потом целует ее.
* * *
Его рот на ее губах. Ее дыхание в его легких. Натаниэль может дышать.
Пальцы запутываются в ее волосах. Сжимают бедра. Натаниэль может чувствовать.
Его язык на ее шее. Ее губы на его горле. Натаниэль может ощущать вкус.
Его стон в ее ухо. Ее вздох в его ухо. Натаниэль может слышать.
Его глаза открываются. Ее глаза открываются. Натаниэль может видеть.
Пока Натаниэль целует Фрейю, а Фрейя целует Натаниэля, каждая клеточка его тела, которую он считал мертвой, которая, как ему казалось, не заслужила существовать, оживает.
Один поцелуй. Натаниэль жив.
* * *
– Ребята, вы уже закончили с тарелками? – спрашивает Халима.
Натаниэль и Фрейя отстраняются друг от друга.
– Эм, – протягивает Халима, краснеет и запинается, – папа хочет произнести речь. Так что, может…
Она переводит взгляд с одного на другого и останавливается на Натаниэле, который не скрывает своей радости.
Халима спешит прочь, стараясь не смотреть на них.
* * *
Они заливаются смехом.
– Похоже, нам пора возвращаться, – говорит Фрейя, но не уверена, что способна на это. Может, ее возбуждение не настолько заметно, как у Натаниэля, но у нее слабеют коленки. – Мне нужна минутка.
* * *
А Натаниэлю нужна не минутка. Ему нужна бесконечность.
– Где туалет?
– Думаю, наверху.
Он целует ее еще раз. В этот раз скорее чмокает, попадает в уголок улыбающегося рта. Когда он уходит, его возбуждение угрожает вырваться из кожи.
– Продолжение следует, – кричит ему вслед Фрейя. – Позже.
Подниматься по лестнице больно, но это приятная боль. Живая.
«Позже». Он не рассматривал такую возможность.
* * *
Фрейя возвращается за стол. Она парит, тает, мечтает о том, о чем не следует, находясь за одним столом с семьей Харуна.