Стасика бросило в холодный пот. Слава богу, он жил в этом подъезде совсем недавно и никто из сидящих с ним соседей не подозревал, что Петрович назвал его фамилию. Вообще-то, этот мошенник мог оказаться и просто однофамильцем, но в письменном столе своей шикарной квартиры Станислав видел какие-то старые кассовые ордера, и в них тоже фигурировала фирма «Олимп-инвест».
— Давайте выпьем, — предложил он, чтобы скрыть свое волнение.
Возражать никто не стал.
— Интересно, а когда мы назад? — спросил Григорий, закусывая огурчиком.
— А тебе тоже сегодняшнее время не нравится? — спросил у него Фигурнов.
— А чего в нем хорошего. Раньше тем, кто в армии служил и честь, и почет были, и деньги неплохие платили. А сейчас…
Прапорщик обреченно махнул рукой.
— Встретил я бывшего сослуживца на рынке, так он сейчас радиодеталями торгует и имеет больше, чем, если бы продолжал служить, — продолжил он. — Так и эту мизерную зарплату задерживают, пайковые не выплачивают, квартир не дают, с чеченами разобраться тоже не дают, да еще и НАТО в наш огород лезет.
— Это что, тоже тебе твой приятель рассказал? — искренне удивился я тому объему информации, которую получил от сослуживца Гриша за несколько минут разговора.
— Нет, это мне уже на площади растолковали. У меня и прокламация есть.
Из кармана Федоренко извлек смятый листок и аккуратно его развернул.
— Вот пункт 12 программы: «Сильная армия, сильная милиция и КГБ — гарантия стабильности общества, безопасности граждан и государства», — зачитал он. — Если до выборов здесь проживу, буду за него, за Жириновского, голосовать. Он один за армию заступается.
— Иди ты со своим сыном юриста, — возмутился Петрович. — Коммунистов надо вертать. При них я был уважаемый человек — пролетарий, гегемон! А сейчас — люпен.
— Люмпен, — поправил Евгений.
— Ну да, — согласился слесарь. — Я бы при них и пенсию вовремя получал, и на заводе неплохо мог бы подзаработать.
Мне стало весело от того, как быстро путешественники во времени определились в своих политических симпатиях. Но вид у них у всех был абсолютно серьезный, и я спрятал свою усмешку.
Разговор зашел о политике. Почему-то в последнее время эта тема становится превалирующей во всех мужских компаниях, собравшихся выпить. С чего бы не начинали разговор: с женщин ли, со спортивной темы, с бизнеса — все потом как-то само собой упирается в политику. Говорили в основном Смолянинов и Федоренко. Крыли правительство и нынешнюю жизнь, считая себя обманутыми. Женька и Стасик новые порядки защищали. Чтобы примирить политических противников, я разлил по стаканам остатки водки и предложил выпить.