— Э-э-э, а та девочка, что ко мне приходила, ее Верой звали. А ты говоришь Веру купить нельзя, — схохмил Стаська.
Все заулыбались, и в ход пошли анекдоты.
Так всегда бывает в мужской компании, если устанут обсуждать женщин, разглагольствуют о политике. Надоест спор на политические темы — травят анекдоты, а от анекдотов, особенно, если они на тему: «Вернулся муж из командировки…», можно снова возвращаться к женщинам.
Похохотав над очередной байкой, рассказанной прапорщиком, гости Никонова почувствовали какую-то незавершенность. Хотелось еще немного добавить, но все спиртное уже кончилось. Петрович и Гриша настолько выразительно смотрели на Стасика, как оказалось ныне самого состоятельного, что тот все понял и, сказав, что пороется у себя в холодильнике, может, там что-то еще завалялось, удалился.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Мордобой
Фигурнов открыл входную дверь и вошел в квартиру. На кухне горел свет. Стасик крайне удивился этому обстоятельству. Неужели это он забыл его выключить, прежде чем поднялся в гости к Евгению? Но не успел он сделать и двух шагов по коридору, как оттуда вышли двое крепких парней, одетых в кожаные куртки.
«Хозяева пришли», — подумал молодой человек. — «Что я им скажу?..»
Один из парней, тот, что был в коричневой кожанке, нехорошо осклабился, и Стасик ощутил холодок страха где-то внизу живота. Спрашивать его ни о чем не стали, но предчувствие Фигурнова не обмануло — после удара, нанесенного улыбающимся бугаем, только закрытая входная дверь помешала ему выпасть в коридор.
— Явился, козел, — поздоровался с ним другой, одетый в черную куртку.
Стасик сидел у порога, опираясь спиной о дверь, вытирал кровь, бегущую из разбитой губы, и судорожно соображал, что он может сказать в свое оправдание.
— А я-то думал, Фигура, что ты давно где-нибудь в «забугорье» прячешься, а ты еще здесь, на секретной хате, отираешься.
«Фигура? Может это кличка, производная от моей фамилии? Наверное, эти парни меня знают. Но кто они такие, в 82-м я их точно не встречал», — соображал Стасик.
— Ну что молчишь, ты скажи, где деньги, и мы тебя, может быть, простим. Отсидишь свое и лет через десять выйдешь, — продолжал черный. Видимо, он был за главного.
«Милиция что ли, если сроком грозят? Но квартира, говорят, моя. Неужели в 95-м органы так допросы ведут? Нет, похоже, это — бандиты какие-то,» — размышлял Фигурнов.
— Ребята, вы кто? — спросил он.
— Ты что, Фигура, совсем заелся? Не узнаешь Тюленя и меня? Тюлень, дяденька нас с тобой не узнает. Когда он нуждался в твоих услугах, он тебя знал, а теперь вдруг забыл. Может ты ему прочистишь мозги, чтобы к нему память вернулась?