— Угу, — сердито буркнула Маша, — если тебе удастся надуть губы так, что второй подбородок натянется, то конечно.
— Мария Гавриловна, ты очень злая. Тебе надо есть поменьше жирного на ночь, — беззлобно пискнула Люся. — И вообще! Ты за сутки уничтожила мой недельный запас продуктов.
— Чего у тебя там было уничтожать-то? — презрительно фыркнула Маша. — Три огурца да литр кефира! И вся еда. Я голодная, как собака.
— Куда тебе есть? Ты на себе годовой запас таскаешь! — Люся ущипнула Марию Гавриловну за жирную складку на спине. — Во! Ты хотя бы знаешь, что в одном грамме жира — девять калорий? Следовательно, в килограмме жира — девять тысяч калорий! Представляешь? Это десять твоих дневных норм! А у тебя лишнего веса как минимум пятьдесят килограммов. Одного жира! Четыреста пятьдесят тысяч калорий! Год можно ничего не есть! А то и больше. Накопила сала! Ноги бы свои пожалела. Вены из-под кожи буграми лезут от натуги. Сердце, небось, от холестерина задыхается. Легкие замучились воздух качать на такую массу. Одышка, как у паровоза! Попробуй весь твой жиртрест кислородом обеспечь. Стопы расплющились все…
— Отстань, — коротко отмахнулась от Коровкиной Мария Гавриловна. — У нас тут проблемы есть поважнее твоей диетологии. К тому же будь Вера такая же тощая, как ты, не дотянула бы до прихода внука. Скорость отравления от массы тела зависит.
Я деликатно промолчала, что вешу меньше Люси. Чтобы, во-первых, не травмировать Коровкину, а во-вторых, не обижать Машу. Между тем вероятность того, что кто-то намеренно проник в квартиру с целью меня отравить, навевала ужас. То, что вчера ничего не делалось в духовке, — это сто процентов. К тому же, уходя к Маше, я по привычке завернула общий кран подачи газа. Мы всегда так делаем! Это на уровне автомата. Уходя из дома, и я, и Олег смотрим, выключен ли свет, закрыты ли форточки и газовый кран. Неужели Кавалергардов так был напуган моим появлением?! Уж кто-кто, а он точно знал, что Света Рябикова не снимала у меня никакой квартиры! Точно, это он! Больше некому! Должно быть, он решил, что мне известны какие-то подробности, и почувствовал опасность.
Тут дверь палаты открылась и кто-то вошел. Маша тут же натянула шляпу до самых глаз и поспешно напялила очки.
— Добрый день, дамы! — приветствовал нас бодрый, но явно чем-то обеспокоенный голос Федора Игнатьевича. — Здравствуйте, Мария Гавриловна, — персонально приветствовал он Кондратьеву.
— Фы меня с кем-то путать! — изменившимся голосом неожиданно запищала та, старательно изображая немецкий акцент.