Я попытался сесть. С третьей попытки получилось. Отец сжал мои щёки и склонился надо мной:
— Живой! Чёрт, Мишка, живой! Живой!!! Мишутка, скажи, где болит?! Что-то болит?
— Нет, — проворочал я языком, упорно пытаясь встать. — Вика… Дай… лопату.
Отец развернул меня, бодрого, как потрошёная тушка бройлера, и показал:
— Какая лопата?! Вот она, твоя Вика!
Ребята-спасатели бережно, как чудо, вытащили на свет Божий, под свет прожекторов, мою Вику. Я хватанул воздуха открытым ртом, а сердце сжалось. Вика моргала и жмурилась, маленькая и покрытая снегом, замученная, в своей красной курточке с мобильным телефоном, вставленным за отворот шапки.
— Миша, где Миша?! — еле слышно повторяла она, вертя головой. В руках огнетушитель.
Мой верный боевой товарищ. Любимая.
И пусть шевелиться было почти невозможно от усталости, я опёрся о плечо отца и всё-таки встал. Шатнулся. Он поддержал меня под руку. Подставил плечо. Повёл. На каком-то десятом дыхании я сделал два шага до Вики и снова рухнул в снег. Рядом с ней.
— Я тут.
— Миша… — выдохнула она, еле живая, расширив свои ясные голубые глаза, два неба.
— Я тут, — повторил я с сипом, через колючки в дерущем горле, обнял и прижался лбом к её лбу. — С тобой.
А она обняла меня. И мы замолчали друг другом. Жизнь, она больше слов.
Кто-то набросил нам на плечи одеяла. Кто-то тянул стаканчики от термоса. Спасатели и Добров со своими ребятами поздравляли друг друга и жали руки. Отец улыбался и что-то кричал, кажется, вертолёту.
Я туго соображал. Тело окоченело окончательно, отказавшись двигаться: всё, биоробот Михаил Черенцов израсходовал свой ресурс, требовалась подзарядка. Переговоры? Мы уже опоздали… И мысленно я махнул рукой. В моём сердце было так много любви, что в глазах вдруг стало горячо и влажно. От счастья! От радости!
Потому, что она живая. И я живой. Мы вместе.
И я знал, что это навсегда.
Париж, Сен-Дени, 17 ноября, 19:55.
В изящном портфеле, который держала в руках Даха, хранились документы к проекту, выстраданному за последние полгода. Дахе казалось, что под тёмно-коричневой кожей спрятаны её и Викины бессонные ночи за переводами, страдания конструкторского отдела, инженеров, проектировщиков, муки Вениамина Сергеевича из отдела спецпроектов, рычание, гнев, идеи и надежды совсем недавно ненавистного Михаила. Оттого портфельчик оттягивал руку. Но ещё там были новые рабочие места, увеличение зарплат и инновации, до которых даже мэтры насосного рынка не догадались. И главное — благосостояние готовой появиться на свет семьи Черенцовых, возможность Вики и Миши приезжать в гости, делать то, что хотят, и многое другое. Слишком многое!