Отец Ивана был дома трижды. Последний раз первого октября. У него был очень усталый вид. Сильно простуженный, он натужно кашлял. Взял на минуту на руки внука, но тут же отдал его, зайдясь кашлем. Он ничего не знал о сыне или не хотел говорить. Выпив чаю, он оделся и ушел в темноту.
Мучилась неизвестностью и Елена, но маленький ребенок не давал расслабляться. Скоро выяснилось, что для ухода за ним нужно много всего, чего не было и в помине в их новом спартанском жилище. Посоветовавшись с матерью, решила, что кто-то из них отправится на Чистые пруды и постарается извлечь недостающее из подвала родного дома. Договорились, что пойдет Елена. Молодая и скорая на ногу, она обернется быстрее, чем мать. Но на следующее утро, когда был намечен поход, ситуация изменилась. Когда Елена проснулась, мать стояла уже одетая, готовая к выходу.
Не терпящим возражения тоном, она заявила:
— Ты — кормящая мать, и должна остаться с ребенком. Я пойду сама. Часом больше или меньше, значения не имеет.
Она ушла, чтобы больше никогда не вернуться. Машинист маневрового паровоза, с которым договорились накануне, привез ее к Андроникову монастырю. В течение дня и до самого вечера он несколько раз подъезжал туда, подавал сигналы, но никто к нему так и не подошел. Не вернулась она и в последующие дни. Только через год Елене удалось найти ее имя в списке погибших при налете немецкой авиации. В тот день погибших было совсем немного, пять или шесть человек. Массовых налетов на Москву уже не было. К ней прорывались лишь отдельные самолеты, но и их оказалось достаточно, чтобы Елена потеряла мать.
Вообще, Москва оказалась гораздо более защищенной от авиационных налетов, чем, например, Лондон. Центр города в пределах Садового кольца защищали около ста пятидесяти аэростатов, поднимавшихся на высоту до трех километров, делавших прицельное бомбометание невозможным. Очень помогало делу и множество мощных прожекторов, научившихся брать самолет в перекрестье, и так вести его, пока он не будет сбит одним из более чем шестисот зенитных орудий.
Налет на Москву не был для немцев легкой прогулкой. Кроме того, удаленность от баз снабжения и плохие дороги делали проблематичным подвоз горючего, которое было так необходимо для танков и автомашин.
Всего этого Елена, естественно, не знала. Она только чувствовала себя на свете единственным человеком, который может позаботиться о ее сыне, и четко осознавала свою ответственность за него. В частности, она понимала, что должна как можно дольше кормить его грудью, так как никакого другого детского питания в ближайшей перспективе не предвиделось. А для этого надо было заботиться о себе самой. В том числе научиться избегать излишних волнений. Все это легко сказать, но не так просто сделать, но она справилась. Кормила сына своим молоком до четырнадцати месяцев, и еще подкармливала соседскую девочку. У ее матери с молоком было плохо.