Жена не стала утешать его:
— Беда, коль пироги начнет печи сапожник, — заявила она. — Куда ты лезешь! Занимался своими железками всю жизнь, и занимайся!
Жена была права.
На следующий день Виктор пришел на работу, как всегда, вовремя в безукоризненно чистом белом халате. Первым делом он пошел в партком, и рассказал о событиях вчерашнего дня всем тем, кто возлагал на него свои надежды, помогал готовить речь. Алексей Федорович посочувствовал Виктору:
— Не расстраивайтесь слишком сильно, дорогой друг. Не случайно говорят, что политика — грязное дело. Вы слишком порядочны для нее. Этим и утешайтесь. Но всегда помните, именно эти бессовестные, беспринципные люди управляли и будут управлять нами!
С тех пор Виктор уже более никогда не сидел в президиуме ни одного собрания. Впрочем, к этому времени общественная жизнь, замирая на предприятиях, начала выплескиваться на улицы. Начиналась эра стихийных митингов и забастовок. Стала просматриваться перспектива появления альтернативных КПСС партий. Их организаторы начинали подбирать себе соратников, функционеров и рядовых членов. Вот и к Виктору не раз подходили с разных сторон какие-то личности, заманивая на собрания, а то и приглашая на загородный пикничок. В последнем случае частенько добавляли: — Пива будет, залейся!
Виктор отказывался. Чаще всего вежливо, а иногда и не очень. Смотря, кто приглашает. Но однажды клюнул на приглашение, пошел на одно из таких сборищ. Не из-за пива, конечно. На этот раз приглашал его сотрудник института, совсем еще молодой парень, единственная персона мужского пола в плановом отделе. Выглядел парень странновато. Высокий, под метр девяносто, астеничного сложения, он всегда приходил на работу в коротковатом для его удлиненной фигуры черном костюме. Очки в черной оправе с круглыми стеклами придавали его лицу выражение неуверенности в себе. Да и двигался он как-то скачками, нелепо размахивая руками.
— Кузнечик! — подумал про себя Виктор, увидев этого парня впервые, и, мысленно конечно, продолжал называть его так, встречая в институтских коридорах. Но говорил парень хорошо. В этом Виктор убедился сам, оказавшись сравнительно недавно на собрании, где обсуждался коллективный договор сотрудников института с администрацией. О чем шла в этот момент речь и что вызвало всеобщий гвалт, неважно. Важно то, как встретила публика появившегося на сцене Кузнечика. Народ, приглядываясь к новому персонажу на сцене, затих, а когда Кузнечик заговорил, тишина стала полной.
Толково и четко он разобрал вопрос по косточкам и разложил по полочкам. Обсуждать дальше стало нечего, и собрание благополучно завершилось.