— Отправляемся в нашу крепость, — сказал старшина, принимавший пополнение на узловой станции километрах в двухстах от заставы. Дальше несколько часов тряслись на грузовике, то взбиравшемся по узкой грунтовой дороге в горах к самому небу, где становилось нестерпимо холодно, то съезжавшему вниз, в долину, где нечем было дышать от жары.
Крепостью старшина назвал нечто вроде усадьбы площадью в несколько гектаров, обнесенной двухметровым деревянным забором. Над забором, еще на метр возвышалось заграждение из колючей проволоки. Внутри усадьбы расположились казарма, большая конюшня и несколько домиков для семейных офицеров. Небольшой плац и домик штаба перед ним завершали облик воинского городка.
Крепость жила по строгому и нерушимому графику несения службы. Утренний развод, вечерний развод. Воскресные дни отличались от будних только небольшим изменением в меню столовой: жиденький чай заменялся на кисель или компот.
Виктор быстро привык к размеренной жизни крепости и к ее замкнутому пространству. Было здесь что-то общее с Островом. Только здесь он не мог удрать по своей воле, побродить по окрестностям. Но ходить и ездить верхом приходилось много. Дневные наряды на охрану границы здесь были конными. Вечерние — пешими, с собаками.
Контрольно-следовой полосы в зоне действия заставы не было. Сложно-пересеченная местность не позволяла ее устроить. Днем полагались на зоркость глаз пограничников, а ночью — на собачий нюх. Два раза в неделю в крепость приходили машины. Военный грузовик привозил фураж для лошадей и письма.
Гражданский фургон с водителем и экспедитором из местных привозил продукты для гарнизона и корм для собак. Вот, собственно, и все разнообразие. Жизнь шла размеренная и четкая.
Границу изредка нарушали местные жители, у которых были родственники на той стороне реки. Об этом на заставе знали, но на это, в какой-то мере, смотрели сквозь пальцы. Пограничное руководство считало нужным сохранять хорошие отношения с местным населением.
Правда, когда нарушителя границы замечали, его задерживали, обыскивали, проверяли документы и, не найдя ничего предосудительного, отпускали. Со злостными нарушителями обходились строже. Отправляли в округ, а что с ними происходило дальше, на заставе обычно не знали.
Строго было приказано пресекать групповые нарушения границы. Но такие случаи были редкостью. О них знали только по рассказам старожилов.
Во дворе заставы почти сразу по приезде Виктор обнаружил автомобиль, американский «Виллис» времен второй мировой войны, полученный тогда от союзников по ленд-лизу. Старшина-сверхсрочник, служивший на заставе уже много лет, на вопрос Виктора о машине сказал, что она стоит здесь уже года три. Кто-то из начальства на ней сюда приехал, а уехать не смог.