— Но на мосту могут быть люди! — невольно воскликнул Виктор. Если уж война умов, то и у противника людей убивать не надо!
— Ты прекрасно вжился в образ, молодец! Пойдем кое на что поглядим, — сказал профессор и встал из-за стола.
Он провел Виктора по лабораториям, показал работающие приборы, в них зачастую были узлы его сборки. Потом показал разные картинки. В общем, профессор действительно ввел Виктора в курс дела. Разъяснил цели работы, рассказал о разных направлениях исследований. Стало понятно, к чему стремятся исследователи, что является конечной целью и зачем все это нужно.
В одном из помещений отдела на полу стояли две ходовые части от боевых роботов размером чуть побольше детской педальной машины. Одна с гусеницами, как у танка, но сделанными из резины, а у другой из-под корпуса выглядывали четыре ноги как птичьи лапы с когтями. На столе в той же комнате на специальной подставке стояла боевая часть, похожая на корабельную башню, но маленькая. Вместо пушки из башни высовывалась какая-то уж очень несолидная трубочка.
— Корпус этой башни сделан из титана, — сказал профессор. — Пули от нее отскакивают. А настоящее оружие нам ни к чему. Этот пулемет стреляет капельками краски на двадцать метров. Для демонстрации более чем достаточно.
В заключение профессор пожелал Виктору успехов в работе и предложил заходить, если возникнут вопросы. Действительно, как потом увидел Виктор, к профессору мог зайти каждый и с любым вопросом. Работать стало еще интереснее.
Виктор всегда с удовольствием шел на работу. Интересно ему было. Каждый день что-то новое. Не всегда приятное, но требующее постоянной работы мысли, обсуждений. Причем свое мнение в дискуссиях здесь каждый отстаивал, что называется с пеной у рта, соблюдая все же вежливость, и в корректных выражениях.
В дальнейшем, выполняя работы по разным темам, Виктор оказался наиболее вовлеченным в разработку конструкции боевого робота. Само слово «робот» в сознании Виктора больше всего ассоциировалось с научной фантастикой. О роботах говорили, но никто их пока и в глаза не видел. Образ этого создания формировался прямо здесь, на его глазах и при его участии. Это само по себе отдавало фантастикой. Придавало работе высший смысл, приравнивало его самого к Творцу.
Виктор вырос в среде атеистов. В Бога не верил, но, как и у большинства умных людей, с которыми ему приходилось встречаться в жизни, атеизм его не был воинствующим. В религии он интуитивно ощущал некоторое, не постигнутое им таинство, что налагало внутренний запрет на какие-либо суждения по религиозным вопросам.