– Ах, паршивец, даже самовара поставить не умеешь.
– Простите, господин офицер, это я от радости ошибся.
Мы очень устали, хотелось спать. Что делать с пленным?
– Полезай на печь и не двигайся. Если ты слезешь с печи ночью, я убью тебя, как собаку, – сказал ему Малов.
Мы легли на лавки и моментально заснули. Пленник легко мог нас зарезать. Но он этого не сделал. Наоборот, как только мы проснулись, он принес воды, чтобы мы умылись, поставил самовар и всячески услуживал.
А вот об его коне мы спросить не догадались, только сейчас, печатая это, вспомнил о коне. Поздновато.
Опять горнист трубил поход и, вероятно, бой. К Рождественке приближался красный кавалерийский корпус. Мы пошли ему навстречу.
Взвод нашей батареи встал на возвышенности. В долине перед нами наступали полки, а на той стороне, на возвышенности, открыли огонь три красные батареи. Конно-горная занялась одной из них, мы заставили замолчать другую. Но в это время произошла знаменитая атака кавалергардов на центр красной кавалерии, и мы увлеклись и стали им помогать, обстреливая красную конницу. Этим воспользовалась третья красная батарея. Она взяла наш взвод под обстрел. Две шрапнели лопнули сзади нас, две другие впереди. Вилка. Нужно было ожидать, что следующие будут по батарее.
Я крикнул моему соседу, поручику Меншикову, чтобы он скорей скрылся за щит орудия, и сам побежал к своему орудию, и только наклонил голову за щит, как над нами лопнули четыре шрапнели. Меншиков, не успевший скрыться, и один солдат моего орудия были ранены, а коновод моего орудия, Чудук, был убит шрапнельной пулей в висок. Он упал, но лошадей не распустил. Так он нес службу даже после смерти. Я убедился, что он крепко держит лошадей, и оставил его держать. Орудия же пошли врозь в поводу, чтобы избежать дальнейших потерь. Но к нашему изумлению, красная батарея больше не стреляла. Оказалось, что другой взвод нашей батареи видел огонь красной батареи и поспешил подавить ее.
Когда я вернулся взять у мертвого Чудука повод Андромахи, то должен был с силой разжать его руку. Мы взяли тело Чудука, чтобы похоронить, но так как мы все время шли, то похоронили его только в Крыму, на хуторе близ Юшуни. Сколотили гроб, похоронили. Каждый прочел те молитвы, которые помнил. Это было трогательно. Не всякому и такие похороны доставались. Сделали из досок крест и чернильным карандашом написали имя. Дождь вскоре, вероятно, смыл надпись. Мать напрасно ждала его возвращения.
Мы отбросили, но не уничтожили красную дивизию. Очевидно, перед нами находились массы красной кавалерии, вероятно, вся армия Буденного. Если бы он лучше ею управлял, он не пустил бы нас в Крым.