Пока она разглядывает оставленные прошлыми смотрителями следы, Генри тихо переговаривается с кем-то, кого Клеменс не видит. Ей слышны только мягкий голос отца, растекающийся по пустому залу глухим эхом, и низкая прерывистая речь незнакомца.
– Я слышал, вы выставляете сегодня несколько картин прерафаэлитов, – говорит тот. – Могу я взглянуть на них до аукциона?
– Это невозможно, – смеется Генри и тут же обрывает себя. – Простите, вы, должно быть, не знакомы с порядками нашей галереи. До тех пор пока лоты не пройдут тщательную проверку, мы не имеем права показывать их обществу. А вы к тому же не собираетесь оставаться на аукцион. Верно?
Клеменс выглядывает из-за кафедры и видит только спину человека, темно-синее тяжелое пальто на его плечах и руку в черной кожаной перчатке. Он кивает ее отцу и отходит к задним рядам стульев.
– Пап, – зовет Клеменс, – помоги мне.
– Ох, Бэмби! – спохватившись, вздыхает Генри и идет к дочери. – Прости, малышка, сейчас мне не до игр с тобой. Ты не могла бы присесть на стул и подождать, когда я немного освобожусь?
Клеменс кивает со всей своей серьезностью, которую переняла у матери и деда, и дает снять себя с помоста. Генри по привычке одергивает ее платье, а потом удаляется в дальнюю комнату к музейным сотрудникам и их экспонатам. Клеменс слышала, что аукцион будет благотворительным и все средства от выручки за ученые бюсты пойдут на реставрацию музея в Оксфорде.
«Наверное, это очень важно, – заключает Клеменс, садясь на стул в первом ряду, прямо перед помостом. – Иначе папа бы провел этот вечер со мной, раз уж мы уезжаем».
Она рассматривает ставшую привычной кафедру (раньше за ней выступал противный мистер Лиддл, но его, к счастью, перевели в другой город, и теперь он не будет указывать отцу, что делать и говорить). Когда это ей надоедает, она переводит взгляд на голые стены, оборачивается, чтобы проследить за ползущим по колоннам солнечным лучом, и натыкается на незнакомца в темно-синем пальто.
Он сидит в самом дальнем от нее углу, скрестив руки и склонив голову, и, похоже, дремлет.
Клеменс рассматривает его с жадным любопытством, поскольку ничего более интересного в зале нет. У незнакомца темные волосы, спереди чуть длиннее, чем со спины, и они одной тяжелой прядью спадают на его лицо, закрывая правую скулу. Клеменс не может знать, какого цвета его глаза, но думает, что они темные, как и весь он. Слегка загорелая кожа, что в здешних местах редкость, выдает в нем приезжего. Девочка кивает самой себе и радуется, что смогла провести целую логическую цепочку, судя только по внешности незнакомца.