В самом деле, кто надоумил их ввязаться в эту авантюру?
Бена не оставляет в покое мысль, что маленькая ведьма Клеменс – теперь лишь на словах, хвала всем кельтским богам! – задумала какую-то пакость. Он почти уверен, что в ее заготовленной для гостей речи сегодня не один раз прозвучит имя Персиваля, Гвиона Баха или Талиесина. Лучше бы она послала всех к праотцам и успокоилась…
– Мы наживем врагов, – обреченно говорит Бен сам себе, пока Генри улыбается и машет ему через весь зал.
Он идет к дверям магазина, чтобы открыть их настежь – в зале становится душно и слишком уж громко для частной вечеринки в честь прерафаэлитов: скряга Стрэйдланд продает наскучившую ему «Леди из Шалотт», мистер Давернпорт избавляется от нескольких полотен своей погибшей жены, и руководит всем этим прерафаэлитским безумием дочь смотрителя галереи.
«После этого вечера, – думает Бен, – можно будет закрывать лавочку до следующего года».
И распахивает двери, впуская внутрь прохладный влажный ветер и человека в темном длинном пальто явно не по погоде.
– В Исландии сейчас нежарко, – отвечает тот на немой вопрос изумленного Бена и стягивает верхнюю одежду.
– Дж… Джеймс? – выдыхает Паттерсон, на автомате принимая из рук пришельца зеленый шерстяной шарф. Гость насмешливо окидывает его, ошарашенного, внимательным взглядом и усмехается.
Очень знакомо, очень по-свойски.
– Ну, если тебе угодно, можешь звать меня Джеймсом, – говорит он. Шумный зал его не смущает, но в толпе он выискивает знакомую фигуру и потому на мгновение отвлекается от Бенджамина. Паттерсон не находит слов.
– Но мне, вообще-то, привычнее откликаться на Теодора, – добавляет мужчина.
Бен неверяще ему улыбается, отходит в сторону, пропуская в зал, и шарф вместе с пальто падает из его онемевших рук.
– Она у кафедры, – выдыхает Паттерсон. – Рядом с Генри.
Теодор усмехается и смело шагает в гудящий рой знакомых ему людей.