«Что тебе нужно в моем личном блоге?»
«Хочу помочь в поисках. Ты же думаешь найти человека с картин, да?»
«Ты либо больной фанатик, либо глупец. Модели прерафаэлитов давно мертвы».
Клеменс останавливается и, переведя дыхание, добавляет:
«И я никого не ищу. Мне просто нравятся эти картины».
Таинственный комментатор не отвечает минут десять, и за это время Клеменс решает, что он слился. Недоделанный хакер. Идиот, возомнивший себя всезнайкой.
Который, как ни странно, вдруг разделяет ее больные фантазии.
Следующее сообщение приходит спустя полчаса, когда Клеменс уже думает выключать ноутбук. Зевая, она читает комментарий вполглаза.
«Так ты видела его вживую?»
Ответить или нет? Сочтет он ее сумасшедшей – или разделит мнение, что загадочный незнакомец прерафаэлитов все еще бродит по свету? Вместо того чтобы написать хакеру «да», Клеменс печатает:
«Что ты об этом знаешь?»
И он присылает фотографию.
«Похож? Если скажешь, что он не Тот Самый, многое потеряешь».
Клеменс в немом ступоре разглядывает черно-белую фотокарточку целых пять минут. На ней – отряд из семи человек, все в форме американской армии времен Вьетнамской войны, лица скрыты тенями от касок. В руках у каждого – ружье, в ногах стоят солдатские рюкзаки. Военные смотрят прямо на Клеменс, двое щурятся, один моргнул. Но среди этих лиц выделяется одно.
Надменный взгляд из-под полуопущенных тяжелых век. Нос с кривой переносицей – видимо, ломали не раз и, скорее всего, во время службы. Острый подбородок, худые и оттого еще более выделяющиеся скулы. Смуглая кожа, темные волосы.
Мужчина стоит позади всех и смотрит поверх голов своих сослуживцев лениво и небрежно, как будто вот-вот закатит глаза и отвернется.
Она бредит или человек с фотографии и тот, что изображает Данте у Россетти или принца-рыцаря у Берн-Джонса, похожи? Наверняка она сошла с ума. Это простое совпадение и не более. Да и не так уж сильно заметно сходство.
Верно?
Только Клеменс придвигает ноутбук ближе к свету настольной лампы и набирает сообщение:
«Кто ты такой и что знаешь о незнакомце с картин?»
На этот раз собеседник отвечает мгновенно:
«Меня зовут Шон, но ты можешь звать меня Палмер».
Солнечный зайчик, отражаясь от угла стеклянной витрины, прыгает по стене; дрожит и витрина, и статуэтки в ней. Тихо звеня, они сердито вторят резким шагам Теодора. Клеменс с ногами устроилась в его кресле (второе, выпачканное в крови, они с Беном единогласно решили сжечь, но пока оставили на заднем дворе, где никто не увидит свидетельства ночного покушения). Паркет в некоторых местах все еще напоминает о случившемся, и в трещинах между тонкими дощечками Клеменс видит подсохшие бурые пятна. Или же они ей мерещатся? После ночи, что кажется теперь кошмаром, ее мозг раз за разом прокручивает особо мучительные мгновения, словно кто-то записал их на пленку и теперь показывает во внутреннем кинотеатре ее подсознания. С характерным треском, который издают бобинные кинопроекторы.