* * *
— Ну, а дальше, Боря, — Збруев развел руками, — сам понимаешь: все было делом техники. Дробинский был так напуган, что мне не стоило больших усилий уговорить его рассказать там о тебе.
— То есть?
— То есть я сказал ему, человек, который может помочь находится сейчас в тюрьме, и чтобы его выпустили, неплохо было бы обратиться к товарищу Секретарю. — Генерал лукаво улыбнулся. — Он и обратился. Само собой, там он все представил как свое собственное решение, рассказав, что якобы узнал о твоем аресте по своим каналам. Мое имя там не произносилось. Но, думаю, на Старой-то площади не дураки сидят — и сами все поняли, только молчат пока. А вот если к началу празднований не будет никакого результата, то, боюсь, Боря, вместе с тобой в соседнюю камеру отправлюсь и я. Но тогда уже никто не будет за нас заступаться…Одним словом, расклад такой: у тебя осталось три месяца на то, чтобы найти и стереть с лица земли эту банду. И, кстати, уже есть, как ты понял, небольшие зацепочки.
— Вы о названии?
— Именно. Нам известно, что все это делается не забавы ради, а в сугубо политических целях. Фактически для того, чтобы уничтожить существующий строй. Звучит дико, но тем не менее… — Збруев снова, будто в недоумении, развел руками, а потом взял со стола пачку сигарет и закурил, прикурив длинную сигарету отечественного производства от зажигалки в виде одной из кремлевских башенок, из самой верхушки которой, прямо из звезды вырывалось тоненькое пламя.
— Но Павел Семенович, — Днёв все же кое-чего еще не мог понять. — Но зачем же они сами себя выдали-то?
— Темный ты человек, Боря, — сказал, выпуская облако густого дыма Збруев. — Сразу видно, что университетов не кончал. Ты, кстати, что у нас заканчивал, напомни-ка…
— При старом режиме школу и техникум, а потом, уже после революции, когда в органы попал, двухгодичные курсы для офицерского состава, — ответил подполковник и добавил: — Университетов, товарищ генерал, действительно не кончал. Когда школу закончил, то денег у семьи не было за мою учебу платить, а там и отец буквально за три года до Великого ноября умер — допился. Ну, а после революции, сами знаете, не до учебы уже было — порядок в стране надо было наводить.
— Да ты не горячись, — примиряюще улыбнулся Збруев. — Я же не для того, спрашиваю, чтобы тебя обидеть. Ты-то у нас конь проверенный и какие надо университеты и безо всяких профессоров прошел. Потому-то я тебя и вытащил, Борис. Другого, может быть, и списал бы, не стал впрягаться, рисковать. Но на тебя возлагаю большие надежды…