— Как ни жаль, а мне налево, — с надеждой, что Дине и теперь окажется со мной по пути, вздохнул я.
— Знаете, Ваня, мне тоже жаль, но телефон ваш я записала, так что ждите звонка. — Мы простились возле мебельного магазина, проходя мимо которого, я всегда задавал себе вопрос — откуда берутся покупатели с такими деньгами? Сдается, что каждый из них был потенциальным клиентом моей родной Петровки, 38.
Витрина с образцами мягкой итальянской мебели была ярко освещена, и казалось, что Диана всего минуту назад покинула элегантную тахту с небрежно наброшенной на нее шкурой леопарда. Чтобы приобрести такую мебель, мне, наверно, пришлось бы работать не менее десяти лет, питаясь хлебом и водой. Нет, девушка мне была явно не по карману, и, хотя она смотрела на меня весьма вызывающе, совсем как в американском кино, когда героиня прощается с любимым, на прощальный поцелуй я все же не решился. Майору Кондратьеву было не до зажравшихся киногероев, он с тоской вспомнил, что забыл купить пачку пельменей и традиционный нарезной батон. Предстояла голодная ночь, и какие, на фиг, ландыши?
С этой мыслью я соскочил с тротуара на мостовую, прошлепал по «зебре» и, лишь оказавшись на противоположном берегу, оглянулся. Она стояла возле светофора, который перешел на работу в ночном режиме и насмешливо подмигивал мне желтым глазом. Дина, не отрываясь, смотрела в мою сторону, хотя, даю рупь за сто, меня она не могла видеть: улица на моей стороне была погружена в кромешный мрак — ни одного освещенного окна и захудалой рекламы, которые заменяют во многих районах Москвы ночные фонари.
И тут я вспомнил, где впервые встретил мою попутчицу. Причем всего несколько часов назад. Я выскакивал из управления и напротив, возле рекламных тумб сада «Эрмитаж», успел боковым зрением заметить женщину: на одном конце изящного поводка была она, моя Дина, на втором — крошечный черный пудель с белым бантом. Псина откровенно тосковал — пятачок, на котором ему приходилось томиться, был уже досконально изучен, и ему не терпелось продолжить прогулку, что не сочеталось с намерением хозяйки, разглядывавшей проходную моей конторы. Она была отнюдь не в теперешнем дорогом прикиде от какого-то знаменитого кутюрье, а щеголяла в простецком джинсовом костюме. Но копна роскошных рыжих волос, на мой взгляд, в столице была в единственном числе.
В первую минуту это воспоминание так меня ошеломило, что я заскочил в первый попавшийся подъезд и начал лихорадочно соображать, что бы сегодняшнее свидание могло означать? Какой все же у Дины или у того, кто ее командировал, интерес к моей скромной особе? Я выглянул из своего укрытия. Дина все так же стояла у светофора и смотрела в сторону «моего» подъезда. Видеть меня она не могла, значит, она ожидала чего-то, что должно произойти. Я плюнул на свои маскировочные ухищрения, выскочил на тротуар и зашагал к своему подъезду.