, а еще мое имя, Виолино и Хильди.
И вот что я замечаю: хотя в мыслях мужчин чувствуются страх и опаска, явной враждебности там все же нет. Вопросов много, это да, а вот свирепого гнева, который обуревал Мэтью Лайла, я не вижу.
Так что все может быть. Вдруг дела не так уж плохи?
– Пошли, Манчи! – говорю я. – Недурно бы перекусить.
– Перекусить, Тодд! – вторит он, скача за мной по пятам.
– Интересно, как прошел день у Виолы…
Шагая к воротам склада, я вдруг замечаю, что один источник Шума отделился от общего бормотания.
Источник, который сейчас двигается прямиком к складу. Я замираю в темноте.
В дверном проеме мелькает чья-то тень.
Мэтью Лайл.
И его Шум говорит: Никуда ты не пойдешь, сопляк!
– Прочь! Прочь! Прочь! – тут же взрывается Манчи.
В мачете Мэтью Лайла отражаются луны.
Я тяну руку за спину. Ножны я спрятал под рубашку, когда работал, но это не мешает мне достать и крепко стиснуть в руке нож.
– Старая карга ушла – тебя некому защитить, – говорит Мэтью, размахивая мачете, как будто нарезая на куски воздух. – Ни одной юбки поблизости.
– Да я ничего не сделал! – вскрикиваю я, пятясь и стараясь не выдать мысль о задних воротах, которые у меня за спиной.
– Ну и что? – Мэтью идет прямо на меня. – У нас есть закон.
– Я не хочу с вами ссориться!
– Зато я хочу, сопляк. – Его Шум начинает бурлить гневом, а еще в нем проскальзывает какое-то странное горе, яростная боль, которую можно буквально почувствовать на вкус. И непонятное волнение, как бы он ни пытался его скрыть.
Я снова пячусь в темноту.
– Я вообще-то неплохой человек, чтоб ты знал, – вдруг говорит Мэтью, почему-то смутившись, но по-прежнему размахивая мачете. – У меня жена есть. И дочка.
– Им не понравится, что вы напали на безобидного мальчика…
– Молчать! – Мэтью с трудом сглатывает слюну.
Он не уверен в себе. И не знает, что делать дальше.
Да что здесь происходит?!
– Ума не приложу, с чего вы так на меня взъелись, – говорю я, – но все равно прошу прощения. За что угодно…
– Прежде чем ты поплатишься, – выдавливает Мэтью, как будто силится меня не слушать, – я хочу, чтобы ты уяснил вот что. Мою маму звали Джессика, сопляк!
Я отшатываюсь:
– Простите?
– Мою мать, – рычит он, – звали Джессика!
Ничего не понимаю.
– Что? Я не…
– Слушай, сопляк! Просто слушай.
И он широко открывает мне свой Шум.
И я вижу…
Вижу… Вижу…
Я вижу, что он мне показывает.
– Вранье! – кричу я. – Гнусная ложь!
Ох, лучше бы я промолчал…
Мэтью испускает яростный вопль и кидается на меня.
– Беги! – ору я Манчи, разворачиваясь и со всех ног бросаясь к задним воротам. (Да ладно, вы всерьез думаете, что один нож на что-то годится против мачете?)